А впереди целая вечность...

Юрий Чайкин

– Давайте без самодеятельности. Лучше наших измененных, - Иван не стал говорить мутантов, чтобы не обижать своих друзей, - никто с ними не справится. Под ними ни одна веточка не треснет, а от нас один шум. Покажи им, где находится враг. Пусто отловят тех, что в засаде. Особо церемониться не надо, но, если смогут, пусть не убивают. Ждём их полчаса.

Через полчаса пришёл ответ. Трое обезврежены. Это они неосторожно шуршали в кустах. Двое находились чуть дальше. Этих захватили еще быстрее. Они надеялись

на своих товарищей и были совсем беспечны.

Иван разбудил Никиту и тех, кто уже участвовал в поисках других людей. Он им уже доверял. Женщин будить не стали.

Семен в это же время пустил Найду в разведку. Та потихоньку обследовала всё вокруг. Она вернулась через полчаса и всё вертелась вокруг Семена, ждала от него похвалы.

Тот потрепал ее за шкуру и сказал:

– Умница, хорошо всё сделала, моя ночная охотница.

Кот на это только фыркнул. Пришлось хвалить и его:

– И ты молодец, правильно подсказал, где была засада.

Кот довольно потянулся и с победным видом поглядел на Найду, но та на действия кота не обратила никакого внимания.

– Тут недалеко машина, в ней два человека. По-видимому, стрелок и шофёр. Больше никого поблизости нет.

Вернулись они быстро. Пленники на свою беду, уже владели даром и пытались сопротивляться, Умник и Страж этого не поняли и попросту свернули им голову. Притащили они только их трупы.

– И то дело, противников меньше стало. С этими неизвестно, что делать,- мелькнуло в голове у Ивана.

В это время очнулся один пленных:

– Да наш пахан вас всех на мясо пустит. А ну-ка развяжите нас. Я так и быть замолвлю словечко за тех, кто это сделает. Напали, не предупредили. Быстрее освобождайте, а то всех на лоскуты порвём.

Тут уже не выдержал Семен. Он вообще не любил, когда с ним так разговаривали, а потому рявкнул:

– Ты на кого, крыса, голос поднял? На уважаемого человека. Ты что рамсы попутал?

Иван вступил в разговор:

– Семен, это муры. Беспредельщики здешние.

Потом он перевел свое внимание на мура, лежавшего перед ним:

– Так ты, мил человек, говоришь, что тебя не предупредили. А почто кричишь на всех, нервируешь. Улыбнись, Любаша, своему обеду. Ну, умница, ты говоришь, что крыс не ешь, тем более таких вонючих. Говоришь на приманку сгодится. А как ее сделать? Привязать за ногу головой книзу к крану, Он орать будет, а мы мутантов ловить будем. Голова ты, Любаша.

Любаша наклонилась поближе к связанному муру и широко улыбнулась. Ее фирменная улыбка до глубины души тронула того, а когда она клацнула зубами у него над головой, то под ним появилось дурно пахнущее пятно.

– Да, Любаша, оценил он твою очаровательную улыбку, моя прекрасная леди.

– Что же ты так? Грозился, грозился! Мы уже пугаться начали! Теперь рассказывай.

– И что

рассказывать. Это наше прикормленное место. После каждой перезагрузки мы наведываемся сюда и забираем людей. Люди здесь простые, нам верят. А там, как пойдет масть. Бывает и споранов с горохом добудем, но это попутно. Сегодня мы поторопились. Наша бригада должна подойти завтра к вечеру. Мы были ближе всех. Решили присмотреться. Вот и доприсматривались.

– Когда будет следующая перезагрузка?

– Да примерно через неделю. Об этом месте мало кто знает. Здесь вокруг поля грузятся. Навару большого нет. Вот мы и пасемся здесь. Людей здесь немного, пока зараженные отъедятся, у нас есть время, чтобы все зачистить. Забираем всё. Машины, трактора. Людей, которые уцелели. Риска никакого нет.

– Человеческие органы куда сдаёте?

– Внешикам!

– Это понятно, что внешникам. Где и когда? Какой группе?

– Хрен его знает. Это к старшему.

– Старший у вас кто?

– Темный.

– Это который?

– А вон тот, видите, он на меня зверем смотрит. Что, Темный, кончат тебя. Нечего было нас в засаду вести. Не эти, так наши. Всё равно тебе не жить.

– Пока лежи. Проверим, что ты нам наговорил.

Иван послал Любаше ряд картинок, на которых она поднимает Темного за ногу и кладет его перед ним. После этого она наклоняется к муру и приятно улыбается.

Любаша скорчила зверскую морду, прыгнула к Темному, грубо схватила его за ногу. Потом потащила мура к Ивану. Голова Темного то билась о землю, то наталкивалась на тела других муров, то болталась в воздухе. Дотащив до Ивана, грубо бросила его на землю. Потом наклонилась к нему и широко, ласково улыбнулась.

– Любаша, не пугай свой завтрак. Говоришь, напуганный вкуснее, феромонами пахнет. Ох и проказница. Ну что, будем говорить, любезный. Только не хами. А то отдам Любе поиграться.

– Вообще мы не совсем муры. Так, проказничаем потихоньку. Вы думаете, остальные без греха?

– Ничего я не думаю, и думать не хочу. Вот скажи, что мне с вами делать?

– Простить и отпустить.

– Юморист ты, однако. На тот свет отпустить?

– А вы с какого стаба?

– А тебе зачем? Мстить что ли собрался? Смотри, не подорвись. Новички мы.

– Круто для новичков. С такими помощниками с тобой воевать никто не решится. Разве что внешников натравить. Так это очень, ну, очень дорого.

– Есть у тебя юморист время до утра подумать, чем мне можешь быть полезен. Уж так не хочется тебя убивать, аж зубы сводит. Но сам понимаешь, если не придумаешь, кранты тебе. А пока поспи. Спи, а сам думай, что сможешь мне предложить. Отдыхай.

– Ну а ты, кончишь своего товарища, - обратился Иван к прежнему муру.

– Да какой он мне товарищ, гнида позорная.