А я люблю военных…
Шрифт:
— София! София! — тем временем взывал о помощи Харакири. — София, спаси! Помоги!
Но мне было некогда: я расправляла подол своего дорого платья, который (увы!) был недопустимо помят. “Горе-горем, — думала я, — но с платьем могла бы быть и поаккуратней, оно стоит того.”
Отвлеклась буквально на минуту, но как все сильно изменилось: теперь Харакири моего Сергея безбожно убивал и, несмотря на то, что и сам неплохо справлялся, по привычке все еще звал меня на помощь:
— София! Помоги!
“Сергей, конечно, хозяин
Из этого следовало, что нет гарантий и в том, что я смогу воспользоваться его квартирой, вследствие чего (вполне возможно) вынуждена буду скрываться от Владимира Владимировича в очень неконфортабельных условиях.
“Даже еще не знаю в каких, — пригорюнилась я. — Зато если Харакири случайно прибьет Сергея, его квартира будет в моем распоряжении. Ведь он же парень холостой.”
Здесь следует добавить, что я в клубе даром времени не теряла, а кое-что о Сергее узнала: он не просто холостой, но даже и родственников не имеет, следовательно на квартиру претендентов нет.
Не подумайте, что я алчная, просто жизнь, порой, заставляет. С милым жила бы и в шалаше, только вот никак не найду этого милого. Все какие-то сволочи попадаются.
И с жалостью глянула я на несчастного Сергея, хрипящего под Харакири.
“Будь что будет, — подумала я. — Все в руках Господа, тем более, что Харакири по уши влюблен и готов плясать под мою дудку, а Сергей, судя по всему, за ночь охладел, раз так запросто меня гонит. Будь что будет. Кому жить, рассудит Господь, не мне в его решения вмешиваться.”
И я отправилась в ванную комнату. Там первым делом разделась перед зеркалом, придирчиво себя осмотрела и пришла к мнению, что будет счастливцем всякий, кому бы я ни досталась. С этим мнением и принялась чистить перышки.
Перышки, надо сказать, изрядно пострадали за то время, пока жизнь меня по лабиринтам гоняла — не осталось и следов салона. Тщательно намазав лицо мужским питательным кремом (другого не было), я погрузилась в горячую пенистую ванну, которой оставшееся время и наслаждалась.
Когда я вышла из ванной, свежая и домашняя в белоснежном махровом халате, настроение было приподнятое.
“Надеюсь навел уже порядок Господь,” — подумала я, направляясь в кухню.
Однако, как мельчают люди! Как падают нравы! Во что превратились мужчины? И что такое теперь мужской бой? Чем он заканчивается, хотите вы знать. А вот чем!
На кухне события разворачивались по совсем неудобному мне сценарию: на кухне шел настоящий мужской разговор. Сергей и Харакири без всякой причины прекратили друг друга убивать и затеяли мировую. На столе стояла початая бутылка водки, а услышанное мною, изумляло.
— На кой фиг нужна тебе эта дура? — дружески похлопывая Харакири по плечу, вопрошал Сергей.
“Надеюсь, он не меня ввиду
К сожалению тут же выяснилось, что именно меня, потому что Харакири ответил:
— София совсем не дура, она только прикидывается такой, правда не знаю с какой целью.
Не удержавшись, мысленно ответила: “Чтобы жить было легче, — и тут же про себя выругалась: — Козлы!”
— Дура или не дура, дело не в том, — обстоятельно продолжил Сергей. — Нам с тобой она опасна, и этим все сказано. Сам посуди: у меня бизнес, и у тебя бизнес, а Софья, как выяснилось, умудрилась наступить на мозоль ФСБ. Что дальше, смекаешь?
— Смекаю, — ответил Харакири, — и отчет отдаю, что и мой бизнес пострадать может. ФСБ не хрен собачий. ФСБ совсем не хрен. А у меня бизнес.
“Тьфу! — внутренне сплюнула я. — Тоже мне бизнес, книжками на тротуаре спекулировать!”
— Вот именно, — обрадовался Сергей. — ФСБ не хрен собачий, поэтому и предлагаю: давай сдадим ее к чертовой матери, тем более, что я до смерти люблю президента.
— Давай сдадим, — неожиданно для меня согласился Харакири, — тем более, что я тоже люблю президента. Еще как!
И он за неимением президента едва ли не взасос поцеловал Сергея, который совсем недавно правдоподобно утверждал, что целуется только по вдохновению.
“Что угодно готов терпеть, лишь бы сдать меня поскорей,” — подумала я с обидой.
— Давай сдадим, — продолжил Харакири, — но как? Лично я сдавать не привык, а потому не умею. Сдавай сам, а я сделаю вид, что этого не заметил.
Сергей призадумался. Судя по всему он тоже сдавать не привык и в этом деле сильно рассчитывал на Харакири, для того с ним и подружился.
— Нет, — сказал он, — я тоже сдавать не могу, даже не представляю как это делается.
— А что там размышлять? — рассердился Харакири. — О чем базар? Возьми сотовый, набери номер и сдай. Проще простого.
Сергей призадумался.
— Ага, умный, проще простого. Проще-то проще, да как-то не того, — туманно возразил он.
— Чего — не того?
— Ну… бедную … беззащитную … бабу … ментам сдавать…
— Так не сдавай ментам, сдай сразу чекистам, — бодро посоветовал Харакири.
Сергей рассердился:
— Да не могу я сдавать! Как-то нехорошо это, подло, презирать меня будут.
— Кто? Ведь никто же не узнает. Сдай втихарцах и баста. Сам бы сдал, да заниматься этим некогда.
— Вот и мне некогда. И муторно на душе. Узнать-то никто не узнает, да сам-то буду знать. Еще уважать себя перестану, шутка ли сказать: бабу сдал.
Стоя под дверью, я мысленно возмутилась.
“Вот они, наши русские мужики! — гневно подумала я. — Из всего проблему сделают. С таким простым делом уже справиться не могут. И чего, спрашивается, этот Сергей боится? Что уважать себя перестанет? Удивительно, что до сих пор не перестал.”