А жизнь продолжается
Шрифт:
— Бедовые ребята! А теперь и сам доктор остался без глаза, и ему тоже надо в больницу. Пароход придет завтра. Кстати, вы втроем могли бы пойти на пристань и помочь переправить доктора с мальчиком на борт.
— Будет сделано.
— Хорошо, значит, ты выяснишь, как нам получить водительские права. Кажется, надо обратиться не то к судье, не то к ленсману…
Потом пришел начальник телеграфа, книжный червь, и опять Августу пришлось отвечать стоя навытяжку. Есть ли у него еще какие-нибудь русские книги? — нет. А другие редкие книги? — нет.
— К вашему сведению, я приобрел ту самую русскую
— Вон как. А я и не знал! — восклицает Август. — Он все-таки ее продал!
— Он пришел и предложил мне ее купить.
— Сколько вы за нее отдали?
— Я хотел бы сперва выяснить, сколько он отдал сам.
— Вот кощунник! — возмущается Август. — Знал бы, не видать ее ему как своих ушей.
— Я заплатил ему пять крон. Не многовато?
Август:
— Теперь я его и на порог не пущу. Один раз он чуть не увел у меня новехонькую… то есть старинную… старинный псалтырь.
— А на каком языке?
Август снова принимается за работу:
— На порог его больше к себе не пущу…
Дальше — больше: дорожные рабочие крупно не поладили с кузнецом. Приходит Адольф и жалуется, хоть бы он Бога побоялся, пусть Подручный идет и с ним разбирается.
Ладно, Подручный выясняет с кузнецом отношения, буры никуда не годятся: или крошатся, или гнутся, у него корявые руки, он не умеет закаливать.
— Так-таки и не умею?
— Да. А если ты не будешь работать как следует, считай, что ты сделал для нас последний бур и последнюю кирку.
Тот смеется:
— Я один кузнец на всю округу, и других тут не водится. Вот разве что ты наймешь звонаря, чтоб затачивал тебе инструмент.
— Я закажу по телеграфу ручной горн и буду затачивать сам. Да и уж если на то пошло, консулу ничего не стоит выписать в Сегельфосс настоящего мастера.
Кузнец побледнел:
— Настоящего? Да я был в подмастерьях у самого Орне, корабельного кузнеца в Тромсё.
— Ага, и не способен выковать мало-мальски прочный лом.
— Значит, не способен? Ну раз ты такой умелец, может, покажешь мне, как надо ковать? Ха-ха-ха!
Подручному вовсе не до того, ему некогда, однако же он берет лом и, перекрестясь, опускает в горн. Адольф приставлен раздувать мехи. Кузнец наблюдает за ними, не скрывая злорадства. Вообще-то Подручный не кузнечит, но у него золотые руки, стало быть, ему по плечу и кузнечное дело. Если он за что берется, быть такого не может, чтобы не получилось, а кроме того, ему уже доводилось и стоять у наковальни, и закаливать сталь.
Конечно же, у него получается. Он отбивает лом, он зорко следит за жаром, у него наготове горсть песка, если жар будет очень силен. Снова отбивает, потюкивая легонечко молотком, в третий раз опускает лом в горн, теперь уже в слабый жар, да еще как ловко и бережно!
— Ну и что ты обычно делаешь дальше? — презрительно спрашивает он кузнеца.
— Кунаю в чан — и готово!
— А я делаю не так.
Нет, он поступил иначе. Сунул лом в ящик с песком, подержал его там даже не секунду, а долю секунды и, увидев, что металл приобрел нужный синеватый оттенок, осторожно погрузил в воду самым концом, на пробу; убедившись, что синева почти сошла, снова окунул и, тихонько помешивая, остудил.
Они резанули по
— Я попробую по-твоему, — сказал он покладисто. — Покажи теперь, как затачивать бур!
— Мне некогда. Но вообще-то буры затачивают таким же манером, — наставлял Подручный. — А для кирок жар надо убавить, потому как это уже сплав железа со сталью. Намотай себе на ус. И помни, закалка требует внимания и осмотрительности!
Подручному было позволительно важничать, на этот раз ему повезло, а может быть, он вовремя остановился. Вполне вероятно, что, производя все эти манипуляции, он немножко перехватил. Как бы там ни было, он отстоял себя и доказал свое превосходство.
Он повернулся к Адольфу:
— Дорогу придется кое-где переделывать. Она узковата для автомобиля, боюсь, он будет задевать крыльями горную стену. Нам надо будет или нарастить полотно слева, или взорвать справа породу. Я приду сегодня вечером и прикину, что обойдется дешевле. Ну а в остальном, я надеюсь, у вас все в порядке?
Адольф не замедлил пожаловаться:
— Ну прямо, когда там Франсис.
— А что Франсис?
— Да все то же.
Подручный:
— Ну не дурень ты, Адольф, что обращаешь на него внимание! Баранья твоя башка! Передай-ка ему от меня, чтоб вел себя на линии тихо и мирно!
Так, с этим покончено…
Однако заминкам и проволочкам и неприятностям нет конца. Наутро на работу в гараж не явился Александер.
— Этого еще не хватало! — с горечью восклицает Подручный.
— Он коптит лосося, — объясняет Стеффен.
— Так мы и будем возиться с этим гаражом до второго пришествия.
— Дак ведь если консул погрузит лосося на пароход, он хорошо заработает.
— Хорошо заработает! — передразнивает Подручный. — И чего отвлекаться на всякие мелочи? Я прокладываю в горах дорогу, строю гараж в городе, разве я недостаточно делаю для усадьбы и города и населения, для всеобщего прогресса и процветания? Чтоб тебе пусто было, мелешь что ни попадя!
— Я только и сказал, что Александер в коптильне. Нечего придираться!
— Ты бывал в Северном селении?
Стеффен:
— Я сам из Северного.
— Тогда ты должен знать парня по имени Беньямин.
— Мы с ним соседи.
— Которому двадцать четыре. У них усадьба?
— Да.
— Сходи за ним и приведи сюда!
— Что, прямо сейчас?
— Да. Пускай приходит в рабочей одежде и захватит с собой поесть.
Когда появляется Беньямин, полдня, считай, уже пропало. Целых полдня! — сокрушается про себя Подручный. Он немногословен, лишь коротко отдает команды, вероятно, хочет немного порисоваться перед новичком, и кто знает, может, у него на то есть свои причины. Беньямин — добродушный парень, правда, не очень-то разворотливый и не бог весть какой рукастый, но он добросовестно выполняет все, что ему ни поручат. Это ему достанется Корнелия. Среднего роста, среднего сложения, жирные черные волосы, на носу веснушки. И ему достанется Корнелия. Но это мы еще поглядим. Ничего в нем такого нет, ну ничего выдающегося. Он молод, только и всего, а мужчина должен быть в годах.