А зомби здесь тихие

Васильев Владимир Николаевич

– Не, – покачал головой Пашка. – В это – точно не верю.

– Да что ты заладил: «не верю, не верю», – Шелест начал злиться всерьез. – Мы не о религии говорим, в конце

концов, а о науке. Может, с ее помощью именно сейчас будет достигнута вселенская справедливость и люди обретут потерянный рай?

– Какой рай, мы же не о религии, – напомнил Пашка ехидно.

– Я образно. – Шелест отмахнулся. – Представь: жить останутся только те, кто желает окружающим добра. А мертвякам… мертвяково. Разве плохо?

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой, – убежденно сказал Пашка.

– А давай поспорим? – неожиданно предложил Шелест. – Если через три года я тебя где-нибудь встречу и мы оба будем без ружей, значит, я выиграл. И тогда… и тогда ты должен будешь влезть на самую высокую сосну и трижды прокричать оттуда: «Да здравствует потерянный рай!»

Пашка опасливо покосился на приятеля.

– Ну, ты… загнул!

– Что, боишься?

– Нет.

Просто помню, что из двух спорщиков один всегда дурак, а второй подлец. А я не хочу быть подлецом – еще омертвею ненароком…

– Ничего, от такой мелочи не мертвеют! Тем более что ты на самом деле желаешь такой правды, просто не веришь в нее, а этим биохимию не подпортишь! Ну так что, спорим?

– А если я выиграю?

– Тогда я что-нибудь сделаю. По твоему желанию.

– Придешь к пани Лидии, – мстительно произнес Пашка, – и назовешь ее старой стервой!

– Согласен! – Шелест с готовностью протянул руку и ворчливо добавил, когда спор был заключен: – Жаль, разбить некому, но мы же люди честные, правда?

Несколько минут они шли молча, перешагивая через лужи и обходя разросшиеся на дороге кусты.

– А еще знаешь, что я тебе скажу? – заметил Шелест, и вид у него был при этом задумчивый. – Путь к любому раю всегда начинается в аду. В нашем аду мы что-то засиделись. Пора бы наверх.