А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
Шрифт:
– И что?
– А «Широка страна моя родная». Попробуй, собери все это в одном месте да в одно время.
– А что ты читал про Цусиму?
– Что и все – «Цусиму» Новикова-Прибоя. Но – не очень. Мнение сверхсрочника о тактике, да еще с классовых позиций.
– А «На „Орле“ к Цусиме», кажется, Костенко?
– Нет, листал только. Но это – вещь. Писал корабельный инженер, знал, что писал. Может, начнем потихоньку, чтобы не было внезапности?
КИПовец достал фляжку и составил вместе три стакана.
– По чуть-чуть?
– Пойду, пну вестового, –
Подводники вытащили по белому сухарю – с ужина.
– Может, попозже?
– Нет, ночью его не дозовешься, а чаек мы и сами сообразим, кипятильник вон есть.
Пропустили по двадцать пять грамм под сухарик. Потянуло на разговор.
– Связь у нас тогда была ни к черту, – многозначительно произнес хозяин-связист.
– Можно подумать, что сейчас она стала лучше, – хмыкнул комдив-два, главный электрик атомохода, – из-за нее одна лодка осталась в Камрани, так и не окунулась в Индийский океан. Перегрелась на сеансе связи, квитанцию ждали. А мы сколько пропотели? А вот «афонинцы» не смогли или не захотели.
Связист крепко замолчал.
– Между первой и второй… – нарушил КИПовец неловкое молчание.
– Давай.
Повторили.
– Пойду, вестового отловлю, – поднялся связист.
– А из каюты, по связи?
– Без толку, надо идти, – и вышел, вздохнув.
– Ну вот, обидел парня.
– А чего обижаться. Американские фрегаты видел? Антенн вообще не видно. А у нас все наружу топорщится. Сметет все первым же осколком, и – отвоевались…
– Ладно, сегодня не День Связи. А про Цусиму лучше всего в Советской Военной энциклопедии читать. Коротко, сжато и между строк много…
– И что ж ты вычитал между строк?
– А много. Например, что Рожественский отпетым дураком не был, и самодуром тоже. И то, что это было ну… как репетиция Первой Мировой. Генеральная репетиция, так сказать. После русско-японской все пошло в тираж – и сплошной фронт, и проволочные заграждения, и атаки цепью, пулеметы, крейсера-рейдеры… И революция в спину. Причем большинство новшеств вводило, как сказал Ленин, «реакционное, отсталое и безграмотное русское офицерство».
– Ну, Ленин – это Ленин… А японский флот просто был технически совершенней, и потому всех побеждал…
– Ты уверен? Почему-то до гибели Макарова на «Петропавловске» Того избегал драться, да и какой он, к черту, японский? Миноносцы сплошь английские, крейсера – французские. Броненосцы – да. Но за полста лет до этого в Японии вообще флота не было, ни одного суденышка паршивого, а тут – броненосцы, да еще супер! Ни хрена себе! Откуда? Без помощи сбоку тут вряд ли обошлось.
– Ну и что ты хочешь сказать?
– А хочу сказать, что эту войну нам «союзнички» подсунули, еще по Крымской войне. Причем даже подготовиться не дали. А когда япошки нам бока помяли, и мы решили дать бой – так подписали в Штатах этот Портсмутский мир. А годовалые большевики – первый съезд в Лондоне и революция! Война и революция, и все из Лондона. Как тебе?
Помолчали.
– Что-то
– А черт его знает? Парень недалекий, или прикидывается, но на стукача не похож. Думаю, можно. Хотя – каптри на корабле второго ранга…
– Связисты – не карьеристы.
– Не скажи. Для связиста – надводника кап-три – это прилично. А может, «залетный»…
– Может, спросить?
– Да не надо. Захочет – сам скажет. Кстати, лейтенант Колчак – по-нашему кап-три – в ту войну миноносцем командовал. И неплохо командовал. Знаешь про то?
– Не очень. Хотя Пикуль в «Три возраста Окини-сан» пишет про него нормально.
Пить третью без хозяина не позволял этикет. Покурили в иллюминатор.
– Может, выйдем, посмотрим?
– Да ну… Ночь – как ночь, а до Цусимы еще далеко. Хозяин вернется, а нас нет. Сидим.
– Ладно. Слушай, а чего ты еще читал?
– Ну… в госпитале, на практике в Северодвинске, «Порт-Артур». Про несостоявшийся прорыв во Владивосток. От Макарова Того шарахался, как черт от креста. И надо же – первый минер России подорвался на мине… Невезуха какая-то.
– А Степанов, он как, «по Ленину» пишет или нет?
– Да нет. У него этакого революционного злорадства не видно. А отрицательный герой вообще один – это Стессель со своей генеральшей. Все остальные – герои. Непонятно только, как Порт-Артур сдали.
– А ты как думаешь?
– А черт его знает. Ты понимаешь, по сути это уже была мировая война. Нас с японцами поставили друг против друга. А исподтишка против нас – и Франция, и Англия, и Штаты… Ну, Турции сам Бог велел. А за нас одна Германия. Девять лет прошло – и мы уже в общей своре с этими «союзниками» с немцами воевали. Как тебе расклад? Надо пропустить для проясненья.
– Давай еще маленько подождем.
– Пять минут – засекаю.
– Про шимозу слышал?
– А что – шимоза? Конвенция ее запретила, страшная это штука, но японцы все равно применяли. Я так думаю, им ее всесильные тогда англичане подсунули, вместе с бездымным порохом.
– А наши снаряды даже не взрывались, когда броню пробивали…
– Это у легких крейсеров. Главной-то целью броненосцы были. Дрались на равных и разгрома не было, пусть не свистят.
В каюту вошел связист в роли вестового.
– Ну ты даешь! А мы уже заждались на третью.
– Не нашел нигде. Завтра ему устрою… Цусиму…
КИПовец разлил на троих – чуть побольше.
– Ну… за тех. Кто утоп, как говорится.
Выпили, не чокаясь. Пытались перевести разговор на службу, на светские темы – не вышло. Все равно возвращались к Цусиме.
– …Что там не говори, а сам по себе переход с Балтики вокруг полмира – уже геройство. Считай, кругосветка – и все в тропиках, на угле, никаких тебе «кондишенов», и до Цусимы дошли все. Все, понятно? А у нас с Камчатки вышло два новейших атомохода, а к Дохлаку мы одни доползли. И то – на грани фола, все ломается. Я бы за тех механиков врезал, вот мужики были!