А. Покровский и братья. В море, на суше и выше 2… -
Шрифт:
ДИССЕРТАЦИЯ
– Читайте мои труды, – услышал я уже в пятый, наверно, раз от своего прямого и совершенно непосредственного начальника, подполковника Мишина. Если четыре предыдущих команды относились ко всему военно-научному коллективу подразделения, то в данном случае фраза могла предназначаться только мне, ибо разговор шел с глазу на глаз. Впрочем, разговором это назвать можно было только условно. Начальник возбужденно ерзал задом по сиденью стула, пребывая за своим командным столом, а я, вытянувшись по стойке «смирно», отслеживал взглядом интенсивную жестикуляцию, производимую его верхними конечностями. Недовольство руководителя было вызвано тем, что, выходя из комнаты на перекур, я оставил на столе какой-то секретный отчет по НИР, а не запер его в один из многочисленных железных ящиков. Попытка оправдаться
– Вы на своем корабле, наверно, не позволили бы себе такое безобразие. Вот! Где, где Вы хранили там режимные документы? – с лукавым, но грозным подвохом спросил подполковник.
– Под матрасом в каюте, – честно ответил я и осекся, глядя, как багровеет его лицо, – но не такие уж и секретные были документы, – попытался я исправиться, – так, барахло разное…
– Вы, Вы, Вы…!!! Та-а-а-рищ старший лейтенант! Прекратите!! Не смейте! Идите!
– Есть! – ответил я и, щелкнув каблуками, двинулся к выходу из кабинета.
Тогда и услышал я брошенную мне вслед фразу о чтении его трудов.
– Есть! – повторил я и, произведя очередные круговые развороты, направился выполнять последнее приказание. Во всяком случае, я это воспринял именно как приказание.
Я еще только осваивался с ролью младшего научного сотрудника, но уже знал местонахождение библиотечного фонда НИИ, где за железными запорами под грозными грифами хранились зафиксированные на бумаге научные мысли, озарения, отчеты и справки. Отыскав по каталогу диссертацию Мишина Григория Семеновича, я написал на бумажке ее инвентарный номер и сунул эту записку в зарешеченное окошечко, где ее приняла строгая хранительница всех тайн и архивов. В ответ я получил три разноцветных линованных листочка и разъяснение, что труды моего начальника носят очень высокий статус секретности. Для допуска к ним надо собрать штук шесть автографов должностных лиц на полученных бланках. В том числе, нужна и подпись самого автора, – Мишина.
Когда я, в очередной раз постукав каблуками, попросил начальника подписать мне допуск к его недавно защищенной, кандидатской диссертации, он несколько замялся. Мне почудилось даже, что – смутился. Бумажки он подписал, но при этом все время прятал глаза и что-то бубнил, словно оправдываясь. Как выяснилось из его дальнейших путаных заявлений, диссертация еще не представляет завершенного результата и будет основой для новых исследований. Впереди еще много уточнений и детальных разработок при написании докторской монографии. А некоторые существенные вопросы нельзя было раскрывать подробно по причине возможной утечки секретов во вражеский стан. Пока он обкручивал свой ученый труд различными цепочками слов, я начал кое-что понимать и, в конце концов, – до меня дошла простая истина. Оказывается, фраза – «Читайте мои труды!» – несла в себе скрытый оскорбительный смысл, показывая ничтожество подчиненного, его лень и бездарность. Достаточно близким аналогом можно было считать любимый вопль нашего старпома с эсминца «Г-вый»:
– Кретины! Сволочи! Всем – неделя без берега! Марш по боевым постам дерьмо вылизывать!
Для меня все сразу стало на свои места и на душе полегчало. Вот она, – специфика военной науки. Было чуток стыдно за свою непонятливость, но я решил идти до победного конца и, быстро собрав остальные подписи, приступил к изучению «изысканий начальника»
Впервые в жизни я держал в руках индивидуальный труд известного мне человека, заслужившего право именоваться кандидатом наук. Некоторые злопыхатели, правда, успели посеять сомнения в душе, обзывая кандидатские диссертации развернутыми челобитными о повышении должностного оклада, но мое преклонение перед учеными было еще непоколебимо.
То, что я прочитал, в вольном изложении представляло собой следующее.
«Когда Земля была еще теплой и по ней ползали ящеры и бегали мамонты, никто понятия не имел о всяких радиоустройствах и их излучениях. Но даже если бы кому-то захотелось разобраться в этом, то ничего бы не получилось. Причина
Пока я изучал диссертацию, подполковник несколько раз невзначай заходил в помещение и искоса посматривал на заметки в моей тетради, которые я делал в процессе чтения. Наконец он не выдержал и повелел прибыть к нему со всеми имеющимися секретными документами для проверки их наличия.
После того, как с основной массой бумаг было покончено, а потери не обнаружились, он раскрыл мою рабочую тетрадь.
– Что это за выписки Вы там делали из диссертации?
– Да вот, – начал я искать по тексту, листая труд начальника, – интеграл тут…
– Не занимайтесь ерундой и не умничайте, – перебил меня подполковник, – у Вас по плану что? Лабораторные испытания. Вот и испытывайте, да не забудьте отчитаться своевременно. А диссертацию – сдайте в библиотеку. Нечего лишние документы в сейфе плодить. Напишите свою собственную и читайте, сколько заблагорассудится.
Вернувшись на рабочее место, я обнаружил, что сидящий за соседним столом майор обложился кучей толстых журналов и передирает что-то из них в свою тетрадь.
– Слышь, Руслан, – обратился я к нему, – Мишик приказал сдать свой дисер в кладовую и не лапать больше его ученых трудов всуе.
– Поздравляю, – ответил тот, – нет еще и двух недель, как ты к нам прибыл, а уже успел задеть начальника за живое. Теперь, небось, вместо своего дисера начнет всем в морду тыкать приказами по секретному делопроизводству. Может, еще и Дисциплинарный устав вспомнит. Что ему еще остается?
Я взглянул на обложку одного из журналов, прочитал его название и рассмеялся.
– Тебе не кажется, что в словосочетании «Военная мысль» есть что-то противоестественное?
– Есть. И еще какое. Но военным об этом думать не положено. Хватит с нас злопыхательства разных шпаков и прочих штафирок, – ответил мудрый майор, вышедший уже в старшие научные сотрудники, – наше дело – военная наука. И мы ее – сделаем!
Собственную диссертацию я так и не написал. Несколько раз брался с упорством за это дело, но неизбежно отступал, чувствуя в произведенных текстах знакомые мотивы. А вдруг кто-нибудь возьмет и пролистает? – думалось мне. «Читайте мои труды…»