А. Смолин, ведьмак. Цикл
Шрифт:
— Я мертвый, мне и так не больно, — недобро улыбнулся Георгий и резким движением вбил свою руку в грудь Ираклия. — Ва-а-а-а, карги!
Наверное, на ихнем звучит слово «хорошо». Или что-то в этом роде. Впрочем, хорошо было только мертвецу, живой заорал так, что стены затряслись, а за дверью всполошились и загомонили фсиновцы.
Александр тоже мигом подхватился и сдернул Ираклия со стула, только ничем ему это не помогло. И только опытный Нифонтов стоял себе в сторонке, наблюдая за происходящим. Он знал, что сейчас ни мне, ни
— Ну и хватит с тебя радостей загробной жизни, — пробормотал я, подскочил к призраку, который сладострастно скалился, без особой спешки убивая сородича, и воткнул ему нож в спину.
Ох как Чхирхава завопил, когда его призрачная плоть заискрилась и задымилась! Понятно, он не ожидал подобного, поверил в неуязвимость, которую дала ему смерть.
Беглец с кладбища отскочил в сторону от извивавшегося на полу Ираклия, выкрикнул что-то на грузинском, а после бросился на меня со словами:
— Тебя убью, потом его убью! И всех остальных тоже!
Ничего я на это заявление отвечать ему не стал. Зачем? Было бы что новое, тогда ладно, а так я все это уже не раз слышал. Призраки вообще жутко однообразны, а те, что служат колдуну, — вдвойне. Разве что Рагулин удивил, да и то не сильно.
Еще один росчерк ножа распорол бок Чхирхавы, причем сильно. По сути, этот удар стал для призрака критичным, поскольку призрачная плоть начала распадаться на тонкие истаивавшие нити, а сам рухнул на пол. Осталось только нанести последний удар и…
— Привет тебе от Ермолая, — с торжеством в голосе вдруг заорал Георгий. — Он знал, что так случится, понял! Я специально поддался, чтобы вот!
Пресловутым «вот» оказалось то, что он, изогнувшись, ткнул указательным пальцем руки, на котором переливалась черным светом маленькая искорка, мне в бок.
— Его не убил, но зато ты сдохнешь! — радостно провыл грузин, а после засмеялся.
И смеялся до тех пор, пока я не воткнул нож ему в грудь, в сплетение черноты. Ну а напоследок я отправил душу отбывшего в вечное небытие грузина к Моране. Пусть порадуется.
— Все, — сказал я фсиновцам, которые застыли на пороге кабинета, распрямляясь. — Забирайте своего пациента, он нам больше не нужен. Спасибо, мужики!
— Точно все? — проскулил бледный как бумага Ираклий. — Да?
— Точно, — подтвердил я, после хотел добавить еще пару слов о том, что это касается лишь земной юдоли, а за ее пределами они, конечно же, еще встретятся, но не успел, поскольку в этот миг такая боль живот резанула, что я на ногах не устоял.
— Саш, ты чего? — Нифонтов мигом оказался рядом со мной. — А?
— Хрен знает, — пробормотал я, морщась от боли. — Он меня в бок ткнул, сказал, что это привет от Ермолая. Блин, больно как! По ходу, опять я дуриком подставился.
— Ты умеешь, — подтвердил Николай.
— Это мы уроды! — всхлипнула Жанна. — Тебя не прикрыли! Стояли смотрели! Толька, все ты виноват!
—
— Забирайте этого душегуба и уезжайте, — велел я. — Спасибо за содействие! Дальше мы сами.
Какая скорая? Что они сделать смогут? Елки-палки, как больно-то! Бок прямо рвет на части, так, словно кто-то или что-то прогрызает в нем себе дорогу дальше, туда, где бьется сердце.
Может, так и есть?
— Вика внизу, к ней надо, — поднял меня с пола Николай. — Идти сможешь?
— Наверное, — ответил я, сделал шаг, цепляясь за него, потом второй. — Но не быстро.
— Приятель, подхвати его под вторую руку — и понесли, — приказал помощнику Носова Нифонтов. — Ребята, вы за нами. Не отставайте.
Когда меня запихнули в микроавтобус, я начал шалеть от непрестанной боли. Мало того, в ушах начал звучать рвущий разум на части вой, перемежаемый старческим хохотом, который мне показался очень знакомым. Да что там, я был уверен в том, что это Ермолай веселится.
— Вика, беда, — быстро протараторил оперативник. — Сашку здорово накрыло, призрак этот его ударил. Говорит боль адская, идти не может.
— У него черная искра была на пальце, — выдавил из себя я, глядя на ту, которая мне снилась если не каждую ночь, то через одну точно. — Сказал, что привет от Ермолая. Вик, мне очень плохо. Изнутри рвет просто.
Девушка молча задрала мою футболку, глянула на бок, который представлял собой один большой синяк, отдававший в черноту, резко выдохнула и еле слышно пробормотала:
— Вот и расплата.
— Ты о чем? — топнул ногой Нифонтов. — Делай что-то!
— Что? — дрожащим голосом спросила Вика. — Что делать? У него внутри могильный червь, понимаешь? Ермолай этот его из своей посмертной силы сотворил, ни я, ни кто-то другой сделать ничего не сможет. Это даже не проклятие, внутри него сейчас обитает посмертное зло в чистом виде. Ему даже живая вода не поможет!
— Значит, всё? — задыхаясь, спросил я. — Нет вариантов?
— Они есть всегда. — Вику ощутимо трясло. — Но все нереальные. Надо либо колдуна убить, тогда червь сдохнет, либо на его могиле ритуал провести. Только для него много чего нужно, в том числе полнолуние.
— Либо? — деловито уточнил Николай. — Третий вариант какой?
— Попросить помощи у Костяного Царя. Любого, не обязательно с того кладбища, на котором колдун лежал. Они все власть над могильными червями имеют.
— Так поехали, — просипел я, давя в горле крик. — Коль, ты понял куда?
— Не дурак, — откликнулся оперативник, захлопнул дверь, обежал микроавтобус и забрался на водительское сиденье. — Не трухай, Саня, быстро домчимся. Оно отсюда не так далеко.
— Выпей, — поднесла к моим губам мензурку с какой-то жидкостью Вика, причем в этот миг на мою щеку упали одна за другой несколько горячих капелек. — Минут двадцать выиграем у этой мерзости.