А.

Корсакова Анна

Щукин с недоверием поглядел на Арнольда – вот так артист. А с другой стороны, кто его знает, Емельян и раньше замечал, что иной раз Абаджваклии как будто больно нагнуться или даже просто сделать какое-то резкое движение. Может быть, в самом деле, он серьезно болен, и его дни сочтены?

Художник шел сюда с мыслью, что скажет, глядя дяде в глаза: «забирай квартиру, студию, мне они не нужны!» Теперь Емельян подумал, что это глупо, куда он пойдет без квартиры, без студии, эти привилегии он не хотел терять. Однако он сказал столько гадостей Арнольду, что не был уверен, что тот не уволит его и не прогонит прочь. Но Емельян надеялся, что каким бы бессовестным ни был Арнольд, он все-таки понимает, что поступил по-свински. А значит, есть вероятность, что Арнольд захочет загладить свою вину перед племянником. Ведь подарил же он ему студию именно из таких побуждений: стало совестно, что спит с чужой женой.

– И давно у вас роман? – потеряв всякое желание ссориться и слегка поникнув, спросил Щукин.

– С твоей первой командировки.

– В Париж? Ничего себе. Арнольд, но как же так? – Молодой человек глубоко вздохнул и, пододвинувшись ближе, внезапно положил голову на плечо дяде. Арнольд приобнял племянника за плечи.

– Все эти командировки были только ради того,

чтобы Ксюша осталась одна?

– Не только. Я действительно считаю тебя одаренным, и если ты хочешь достичь высоких результатов, ты должен быть в курсе передовых достижений в своей сфере. Емельян, за тобой остается и твоя должность, и твое имущество. Произошедшее нисколько не повлияет на твою карьеру, я надеюсь, что и мы с тобой останемся друзьями, ведь я тебя очень полюбил. Да и вы с Ксенией обязательно должны сохранить дружеские отношения, она любит тебя и переживает, что сделала тебе больно.

– Знал бы ты, как цинично звучат твои слова.

– Привыкай. Твой дядя – циничнейший из смертных.

Емельян усмехнулся, посмотрел на Арнольда. Абаджваклия улыбнулся. Племянник опустил голову и крепко обнял дядю. Щукин не испытывал к нему больше злости, ну любят они друг друга, пусть их. Рано или поздно Емельян и Ксения бы все равно расстались. Художник испытывал теперь не злость и отвращение, а любовь и привязанность к дяде. Как умел тот располагать к себе людей, когда ему это было нужно!

– Дядя, скажу тебе, как есть. Ты ужасный человек, но я все равно очень тебя люблю, потому что второго Арнольда Абаджваклии нет и никогда не будет.

Июль 2015 года

Как только Емельян с Ксюшей оформили развод, была назначена дата свадьбы главы «Нефтьпрома». Журналисты тут же разузнали о готовящемся торжестве, и все СМИ пестрели яркими заголовками. «Моя попытка номер шесть». «Очередная Шахрезада для тысяча второй ночи». «Надо бы остановиться. Но не могу и не хочу». «У бензоколонки новая королева». Журналисты на все лады обыгрывали тот факт, что Ксения должна была стать уже шестой по счету женой богатейшего бизнесмена. Некоторые издания, стремясь угодить любопытным читателям, писали миллионы подробностей о предыдущих не столь удачных браках миллиардера. Арнольд сказал Ксюше, что он и сам видит свое сходство с Иваном Грозным, с которым его сравнивали как минимум в каждой второй газетенке. «Ты ведь знаешь, что первую жену царя убили. А это была его любимая жена, он души не чаял в красавице. И вот пожалуйста. Найдена в своих покоях бездыханная. С тех пор у Ивана Васильича и помутнело сознание. Начались зверства, опричнина, неоправданные жестокие выходки. Правда, Грозный и меня перещеголял. Он был женат восемь или девять раз. Но я, Ксюша, уже точно намерен остановиться на цифре шесть, так что можешь быть спокойна. И ведь русский царь на исходе своих дней тоже обратился к религии, тоже стал верующим и каялся в грехах. Вот в этом я тоже намерен взять с него пример. Великий был человек, много сделал для страны. Говорят, убил своего сына. Я ведь тоже в какой-то мере убил своего сына, вычеркнув из жизни Дамея». Абаджваклии были приятны сравнения с великими личностями, он и сам их поощрял. Ксюша сердилась и требовала, чтобы Арнольд прекратил не только сравнивать себя с Иваном Грозным, но и говорить о том, что ему недолго осталось. Она понимала, что работа на эту гигантскую нефтяную компанию высосала из Арнольда все соки, что она отнимает у него последние силы. Ксения предлагала ему разгрузить себя, переложить часть работы на других сотрудников и своих заместителей, отдохнуть. Она даже заикнулась было о том, что можно бросить «Нефтьпром», уехать куда-нибудь в глубинку, зажить спокойной, праведной, если он так хочет, жизнью. Но Арнольд не был готов так просто расстаться со своим детищем. Он относился к тому разряду людей, для которых всего губительнее было бездействие. Абаджваклия за пару лет состарился бы и превратился в немощного старика, если бы был лишен необходимости вести дела, предпринимать смелые шаги, рисковать и побеждать. Арнольду становилось жутко от мысли, что он утратит свое нынешнее могущество. Так что о пенсии не могло быть и речи. Но Ксения надеялась, что Арнольд согласится хотя бы после свадьбы отдохнуть некоторое время, может быть, даже куда-нибудь съездить. В «Нефтьпроме» у Арнольда был надежный помощник, его правая рука Сергей Каякин, на которого не страшно было временно возложить обязанности по управлению холдингом.

Арнольд и Ксения оба считали себя виноватыми перед Емельяном, но все же решили, что его тоже надо пригласить на их свадьбу. Правда, они не были уверены, что он согласится к ним приехать, и действительно, Емельян упрямо отказывался принимать приглашение, но ровно до тех пор, пока не узнал, что на празднике будет также Снегирев с семьей.

– Да, я тут подумал, я, наверное, все-таки приеду. Хочется с вами примириться более или менее, – сказал он. В его воображении возник образ роскошной Адели, этой восхитительной женщины, которую он то и дело вспоминал. Он подумал, что свадьба Арнольда – это его шанс, потому что где еще они смогут познакомиться поближе, как ни в такой непринужденной праздничной обстановке. Он мог предложить ей нарисовать ее портрет, мог вылепить ее скульптуру, а там слово за слово… Емельян был полон самых радужных надежд и, действительно, уже не так переживал из-за того, что Ксения его бросила. Нет, разумеется, иногда он продолжал тосковать по ней, но в эти дни его спасало творчество, и он много рисовал. От Арнольда не укрылось, как искренне обрадовался племянник, узнав, что на свадьбе будет семья Снегирева. Сначала Арнольд предположил, что молодая дочка депутата, с которой Емельян танцевал тогда на корабле, стала причиной, по которой художник изменил свое решение, но позднее Арнольду пришло в голову, что это могла быть и сама Адель, поскольку жена депутата, действительно, была очень хороша собой.

* * *

Хотя репортеры уже кое-что разузнали, подробности о своей невесте Арнольд старался держать в строгом секрете. Это же все-таки не свадьба наследника британского престола. Арнольду не только не хотелось публичности, но и было бы неприятно, если бы имя его возлюбленной пачкали журналисты. Не хотели будущие супруги и какой-то особенной роскоши, они запланировали отметить свадьбу скромно (по меркам миллиардера) в небольшом кругу действительно дорогих для них людей. Арнольд и Ксения расписались десятого июля, на церемонии присутствовали всего несколько человек, никаких журналистов не было. Ксения была в белом платье, но до того скромном

и нежном, что было сложно поверить, глядя на эту пару, что жених – один из самых богатых людей страны. Это был ее собственный выбор, который Арнольд полностью одобрил. Ксения никогда не любила кичливые и яркие вещи. Она была равнодушна к роскоши, она не переставала мечтать о том, как однажды ее любимый мужчина бросит свой холдинг, и они будут жить как обычные люди, много времени посвящая друг другу. После ЗАГСа супруги и гости отправились в Царицынский парк, чтобы прогуляться и сделать несколько фотографий. На одной из скамеек открыли шампанское, тем более что к участникам церемонии присоединились новые гости. Емельян любовался Ксенией, так красива она была в этот день, но он уже не испытывал ревности, его мысли были заняты супругой Снегирева, которая приехала на праздник в алом платье, тесно облегавшем ее соблазнительную фигуру. Емельян смотрел на ее мужа и никак не мог понять, почему тот так равнодушен к своей красавице. Художник думал, что если бы такая женщина принадлежала ему, он бы не упускал случая не только показать это другим, но и просто насладиться прикосновениями к знойному стройному телу. Емельяну хотелось коснуться ее аккуратно уложенных волос, хотелось целовать ее приоткрытое плечико, больше ни о чем во время прогулки он думать не мог. Когда разлили по бокалам шампанское, Емельян поспешил и первым передал бокал Адели, она приняла его с благодарной улыбкой. Художник надеялся, что вечером, когда все будут изрядно пьяны, ему будет легче флиртовать с красавицей, чем теперь, у всех на виду. Компанию сопровождал фотограф, его нашел лично Арнольд, этот фотограф был как будто его старым знакомым или даже родственником, в любом случае, это был человек, которому доверяли, поскольку молодожены не очень хотели бы, чтобы их фотографии просочились в Интернет или в СМИ. После прогулки по парку компания направилась в ресторан, расположенный на одной из центральных и старинных улиц Москвы. В ресторане гостей ждали изысканные закуски и блюда, новобрачные сами занимались выбором угощений. Нельзя было сказать, чтобы Арнольда интересовали все эти вещи – украшения, костюмы, блюда – но Ксения хотела, чтобы все было скромно и в то же время изыскано. Зал был оформлен празднично, но не было лент и воздушных шаров, оба молодожена сочли бы это ужасной пошлостью. Арнольд решил сделать приятный подарок своему племяннику, перед которым тем более считал себя виноватым, поэтому он попросил Емельяна оформить зал, выбрать на свой вкус освещение и даже музыку. Именно поэтому в этот вечер королем чувствовал себя не только Арнольд, но и художник Емельян. Если кто-либо из гостей говорил что-то об оформлении зала, он тут же оказывался рядом, как бы невзначай, вскользь, замечая, что это именно он занимался дизайном. Он надеялся, что эти сведения дойдут до Адели, которая вскружила ему голову. Емельян любовался Аделью, но никак не решался сделать первый шаг, тем более что красавица сидела за праздничным столом рядом со своим мужем. Художник не переставал удивляться, как равнодушен депутат к своей супруге. «Разве могла за годы совместной жизни приесться эта неземная красота?» – поражался он. Щукин заметил, что и Арнольд, сперва не отпускавший Ксению из объятий, теперь, кажется, и вовсе про нее забыл и увлеченно беседовал с Вадимом. Емельяну было любопытно, о чем говорит с такой страстью в день своей свадьбы Арнольд Абаджваклия с другом-парламентарием. Емельян подошел поближе и устроился рядом с дядей. Он оказался совсем рядом с Аделью, и чувствовал, что эта женщина все сильнее волнует его своей красотой.

Емельян дружелюбно улыбнулся Ксении и прислушался к беседе мужчин.

– Арнольд, я тебе еще раз повторяю, – с жаром доказывал свою правоту подвыпивший Вадим, – я никогда не говорил, что СССР – это безупречная модель государства.

– Только что ты это сказал! – возражал Абаджваклия.

– Ты меня неправильно понял. Большевистская революция была инициирована зарубежными странами. Их цель была не только в том, чтобы ослабить могущественную Российскую Империю. Арнольд, в Советском союзе была невероятно дешевая рабочая сила. При этом именно на территории Советского государства была сконцентрирована колоссальная часть общемировых запасов сырьевых ресурсов. Вот, казалось бы, народ, который живет на такой богатой ресурсами территории, должен жить лучше всех остальных. Но нет! Именно в советском обществе, где якобы никто никого не эксплуатировал, и была самая грубая эксплуатация!

– Согласен, – закивал Абаджваклия, – так называемые развитые страны разживались за счет СССР. Сырьевые ресурсы, принадлежавшие советским гражданам, удовлетворяли нужды других народов. Трудовой народ работал, не разгибал спины, получал копейки за свои усилия, а все те деньги, которые реально зарабатывал простой «человек труда», уводились за рубеж.

– Их получала тамошняя мафия, – с уверенностью заявил Снегирев и ударил кулаком по столу, звякнули тарелки.

– Ага, такие же мафиози, как я, – рассмеялся Арнольд, – с этим, дорогой мой друг, ничего не поделаешь, – развел руками олигарх, – так устроен мир. Именно такова воля Вселенной. Вспомни Ветхий Завет – даже у Авраама, самого приближенного к Богу из всех людей, были рабы. То, что ты считаешь несправедливостью, Вадик, старо как мир! И быть иначе просто не может. На всех ресурсов не хватает, а выживает только сильнейший.

– Нет же, Арнольд, ты неправ, – не соглашался Вадим, – я верю в Человека. И именно Человек решает, в каком мире ему жить. Если бы ты, Нольда, с твоими-то богатствами, проникся бы моими взглядами! Сама по себе идея справедливого общества с опорой на социалистический подход глубока и имеет перспективы. Только тут нужно сделать акцент не на отказ от собственности, а на разумный подход к распределению денег и ресурсов. Справедливый, благородный, патриотичный предприниматель, будучи собственником производства, не станет присваивать всю прибыль себе. Он будет платить своим наемным работникам столько же, сколько получает сам. Ведь он же будет понимать, что его прибыли всецело зависят от усилий сотрудников предприятия, а значит, они ничуть не в меньшей степени заслуживают вознаграждения за труд!

– Снегирь, покажи мне хотя бы одного такого предпринимателя. Тебе, наверное, этот альтруист приснился!

– Нет же, Арнольд, я знаю таких людей. И я уверен, что в самое ближайшее время предпринимателей, использующих озвученный мною подход, будет все больше! Ведь Человек, величайшее творение Вселенной, не только умен, но и наделен сердцем! Я убежден, что однажды наступит тот день, когда никто не будет никого эксплуатировать!

– Снегирев, ты перестанешь, наконец, эксплуатировать уши своих соседей? Ты, наверное, забылся, дорогой мой. Ты сейчас не в Думе, а на свадьбе, – не выдержала Адель, – пойдем лучше потанцуем.