А.Беляев Собрание сочинений том 2
Шрифт:
— Чего вы ворочаетесь, Макар Иванович? — спросил его Микола.
— К непогоде. Тайфун будет, — отвечал Конобеев. — Всегда чую!
Но не одно приближение тайфуна заставило его ворочаться и вздыхать по-слоновьи. Ему было жалко старуху, Марфу Захаровну, которая в эту ночь ворочается одна в китайской фанзе под елью. Ель шумит, дверь скрипит, собака лает, а она одна…
Жалко старуху, но и бросить воду он не может. Нет, никак не может! Да и как бросить налаженное дело, шутка ли?
Макар Иванович начал вспоминать свою жизнь вплоть до того момента, как он встретился с Волковым.
Глава 4
ПОДВОДНЫЙ
Конобеев родился и вырос в Приморье. Отец его был зверолов. И Макар Иванович еще десятилетним мальчишкой уже ходил с отцом на медведя. Сколько он их потом уложил на своем веку, выходя на зверя «один на один»! Но не в пример отцу, который был настоящим «лесным человеком», у Макара Ивановича была общественная жилка. Еще в старое время, до революции, он пытался организовать артель охотников и рыболовов. Но из этого ничего не вышло. Конобеев доверчиво роздал членам артели деньги, которые скопил, продавая пушнину; его обманули, ушли с деньгами и не вернулись.
После революции Макар Иванович перекочевал к самому берегу океана и занялся рыбной ловлей — сначала один, потом небольшой артелью от Дальсельсоюза. Но время от времени в нем просыпался охотник, и он бросал невод и острогу, чтобы взяться за ружье и рогатину. Во время этих охотничьих запоев Конобеев и встретился с агрономом Волковым, тоже завзятым охотником. Они скоро подружились, как два истых профессионала.
Волков не так давно поселился в Приморье. Раньше он работал в Белоруссии по колхозному строительству. Но у него была беспокойная натура. Наскучив работой землемера, он пристроился к одной научной экспедиции, которая отправлялась на Дальний Восток. Красота и своеобразие этого края так пленили Волкова, что он остался там жить.
У него было настоящее чутье охотника и меткий глаз. Если Конобеев «стоил» четырех десятков медведей, то у Волкова были другие заслуги: он собственноручно убил двух тигров, — неплохой стаж для новичка. Правда, одного тигра ему пришлось убить, случайно наткнувшись на него и обороняясь. Лишь исключительное хладнокровие и находчивость спасли ему жизнь. Тигр был убит, но, уже издыхающий, успел царапнуть щеку Волкову одним коготком, оставив отметину на всю жизнь.
Сидя у костра, Конобеев и Волков рассказывали друг другу бесконечные истории из охотничьей жизни.
Однажды утром они вышли на берег моря. Стоял конец октября. Погода была на редкость тихая. На океане отлив обнажил отмели с наметанными на них кучами морских водорослей. Недалеко от берега два японца занимались странным занятием. Один из них сидел в тупоносой лодке, нагруженной связанными в пучок бамбуковыми ветвями. Второй японец, поставив голую ногу на край лодки, другой ногой, налегая всей тяжестью тела, наступал на конический заступ, имевший две рукоятки, как в детских ходулях. Поднимая и опуская заступ, он двигался вдоль борта лодки; следуя за ним, его товарищ брал пучки бамбуковых веток и втыкал их в дно.
Волкову впервые приходилось видеть такое зрелище.
— Что они делают? — спросил он Конобеева.
Старик усмехнулся.
— Капусту садят!
— Нет, в самом деле?
— Однако в самом деле капусту садят, — ответил Конобеев. — Морскую капусту.
— Но ведь
— Ну да, ветки бамбука. Вишь ты, какая штука: когда морская капуста выпустит семя…
— Споры?
— Никаких споров. Обыкновенное семя. Семя это летит до воде, как пыль по воздуху. А вот эти самые кусты задерживают семя. И на этом месте начнет капуста расти. Место Тут неглубокое, удобное для того, чтобы капусту потом пал-уумн- с крючками срывать. Вот они и садят ветки. Огород, значит, разводят, вроде как подводные земледельцы. Одна-ко к нам лезут! Тесно у них на островах, податься некуда, вот и лезут. Да нешто одни японцы нас обирают? А американцы что делают? Глаза бы не видали! Одних котов [18] тыщами изводят.
18
Морских котиков.
— Макар Иваныч, это что же такое? Контрабандная реквизиция общественного достояния? — услышал Волков чей-то молодой голос и обернулся. Перед ним стоял веселый черномазый юноша, сверкая белыми зубами. На нем была надета кепка, толстовка и кожаные штаны, заправленные в огромные рыбацкие сапоги с голенищами выше колея.
— Ванюшка? Здравствуй! — отозвался Конобеев и, обратившись к Волкову, пояснил: — Ванюшка Топорков в нашей артели работает. Комсомолия. Ты чего не на работе? — спросил он Ванюшку.
— Выходной я, Макар Иваныч! Я говорю: что это делается? Здравствуйте, гражданин, — поздоровался он с Волковым. — Как они смеют грабить достояние!
— Я и то говорю… Тесно у них, — ответил Конобеев.
— Знаю, что тесно, — не унимался Ванюшка. — Да ведь кто грабит? Подручные Таямы Риокицы, промышленника толстопузого. Он же бедняку-японцу и продаст эту капусту за четыре дорога, а бедняк опять голодный будет. Гнать их отсюда без всяких дипломатических нот. Эй вы! — крикнул он, замахнувшись ракушкой на японцев. — Брысь отсюда! Что за безобразие, фут возьми! Брысь, брысь! — И он решительно зашагал к лодке прямо по воде, поднимая тучи брызг.
Японцы о чем-то быстро поговорили между собою, потом положили в лодку заступ и взялись за весло. Скоро лодка скрылась из вида.
Трое — Конобеев, Ванюшка и Волков — уселись на берегу. Над ними с пронзительными криками летали чайки. Куда-то в сторону тянули бакланы. Совсем недалеко от людей спокойно ходили кулики и клевали.
Макар Иванович вынул кисет, набил зеленоватым табаком трубку с коротким мундштуком, закурил, затянулся и начал медленно говорить:
— Однако теперь морской капусты совсем мало у нас добывают. А раньше много больше добывали. В Китай, в Японию продавали… И чего это столько добра зря пропадает! Глядеть жалко!
— Миллионы миллионов, — поддержал Ванюшка.
— Да, а если бы нам самим взяться за разведение морской капусты, как это японцы делают, — задумчиво сказал Волков, — мы могли бы удесятерить сбор и сбыт капусты. А если все это механизировать, машинизировать…
— Совхоз! О! — воскликнул Ванюшка. — Это… это, фут возьми, что такое? Экспортный товар. Валютный! А? Что ты скажешь, дед Макар?
— Однако хорошо было бы, — подумав, ответил Макар Иванович.