A.D. 999
Шрифт:
— Что ты натворил? Отпусти его, Наимудрейший, умоляю тебя! Я позабочусь о том, чтобы впредь он не доставлял беспокойства Асгарду!
— Так же как ты не допустила его в постель великанши? — с бесконечной добротой в голосе упрекнул ее Отец Всемогущий. При этих словах Сигюн склонила золотистую голову и заплакала. — Ступай, дорогая моя. Ступай отсюда на свет и живи там. Покинь тьму и огненного бога здесь, под землей, где им и место.
Сигюн покачала головой:
— Нет. Он никогда не хранил мне верность, но я люблю его. Не могу оставить его здесь, во тьме, чтобы змей плевал на него.
Пошатываясь, она отошла в сторону, не переставая плакать, и, оглянувшись вокруг, подобрала с пола
— Милая Сигюн, — нежно произнес он. — Я недостоин тебя.
— Впервые Великий Лжец говорит правду, — отметил Воитель. — Ладно, оставим их. Послушай-ка, Обманщик, твоя Сигюн, конечно, сможет ловить капли в чашу — пока. Но настанет время, когда ей придется вылить ее, и тогда…
Он улыбнулся над выражением лица Обманщика, когда тот осознал, что произойдет тогда. Затем Воитель и Отец Всемогущий отвернулись от пленника и вознеслись наверх.
И как ни напрягался Обманщик, как ни извивался, какие проклятия он ни изрыгал, кишки сына крепко держали его.
Вплоть до наступления конца света.
Король Этельред погладил бороду, выкрашенную в голубой цвет в соответствии с текущей модой, и поерзал в кресле, явно утомленный монотонным заседанием Витана. Вульфстан неотрывно наблюдал за ним, стараясь, однако, чтобы никто этого не заметил. Мысли священника были безрадостны.
Что произошло с королем? Ведь он — сын Эдгара. Несомненно, кровь покойного властителя должна была подвигнуть его младшего отпрыска на нечто большее, нежели царственная жизнь привлекательного бездельника. Этельред унаследовал приятную внешность отца и светлые волосы, хотя он и красил их сейчас в этот ужасный синий цвет. Манеры у него хорошие, отмечал Вульфстан; как и Эдгар, молодой король обладал даром располагать к себе людей, стоило ему лишь посмотреть на того или иного человека.
Но он ничуть не унаследовал мудрой головы своего отца или его умения выбирать друзей и советников. При этой мысли Вульфстан перевел взгляд с короля на главного советника Этельреда.
Как всегда, Анджело стоял справа от короля. Сам он, казалось, никогда не садился, словно не имел в том потребности. И никогда не сутулился от усталости, сколь долго ни тянулось бы совещание. Всегда бдительный, с яркими глазами, ничего не упускавший из виду, Анджело выглядел верным соратником короля.
Сегодня, как обычно, король облачился в одежду по последнему писку моды. Верхняя часть приталенной туники, почти скрытая под украшенной вышивкой шерстяной мантией, была ярко-малиновой; нижняя, прикрывающая ноги в чулках, — голубой, гармонирующей по цвету с бородой. Поскольку нынешнее собрание было официальным, на голове Этельреда красовалась корона. Одежда Анджело, почти идентичная по цвету и покрою королевской, была все же не столь богатой.
Вульфстан нахмурился. До него вдруг дошло, что Анджело всегда поступает подобным образом — копирует платье своего повелителя, но в более скромной манере. Почему? Чего он…
Будто ощутив на себе взгляд Вульфстана, Анджело повернул голову и, слегка улыбнувшись, пристально посмотрел на епископа.
Тот, в конце концов, отвел взгляд первым.
Вульфстан зябко поежился, пытаясь объяснить свой озноб
А между тем настоящее совещание было крайне необходимым. Никогда прежде викинги не возобновляли своих атак после Михайлова дня 7 . Они предпочитали нападать ближе к лету — налетая, словно саранча, на тучные посевы, когда весенние ветры становились теплыми — и убирались восвояси с первыми заморозками.
Нынче, однако, океаны будто кипели драконьими кораблями. Вражеские силы высаживались на берегах Британии, уходить не собирались, но и не присоединялись к некоторым из своих соплеменников из тех, что давно уже осели в Уэссексе, Нортумбрии и Йорке — миролюбивые люди, желающие лишь приличной жизни для себя и своих семей. Мирная жизнь, возделывание плодородных полей в мягком — по сравнению с суровой родиной — климате, что еще нужно добропорядочному человеку? Вульфстан и не помышлял ссориться с такими пришельцами.
7
Михайлов день — 29 сентября
Но вот другие…
Епископ поерзал на жестком стуле, поймав себя на мысли, что на мгновение уподобился заскучавшему королю. Он вполуха слушал доклад архиепископа Альфеге о нападениях врага за последние две недели. Честно говоря, Вульфстана приятно удивило то, что престарелый и болезненный архиепископ Кентерберийский смог прибыть на совещание. Альфеге остался одним из немногих трезвомыслящих членов Витана. Да, голосок у него тонкий и слабый, но в словах архиепископа есть сила. Вульфстан обратил внимание, что Альфеге заметно дрожит.
Вульфстан нахмурился, раздраженный тем, что добрый человек весьма преклонных годов вынужден испытывать неудобства, в коих нет никакой необходимости. Почему совещание не устроили на королевской вилле в миле к югу от Калне, Вульфстан не мог взять в толк. Но нет, им всем приходится мерзнуть здесь до смерти, тогда как внизу местные слуги с ног сбиваются в попытке подготовить трапезу, достойную их короля!..
Краем глаза епископ уловил какое-то движение. Анджело, наклонившись, зашептал королю на ухо. Лицо Этельреда оживилось. Несколько секунд спустя король Этельред поднялся с кресла. Альфеге прервал свою литанию о зверствах захватчиков на полуслове, учтиво ожидая, когда его повелитель заговорит.
— Джентльмены, — начал Этельред голосом, как всегда, теплым и притягательным, — мой верный советник Анджело вскоре огласит наш ответ по поводу этой весьма серьезной ситуации. Поскольку я знаю, что все вы — люди преданные, мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение подданных, спорящих с королем. Я уполномочиваю Анджело присутствовать на этом совещании вместо себя и верю, что никто из вас не почувствует себя обязанным скрывать свое мнение, отвечая ему. Я возвращаюсь в королевский замок. Завтра мы снова встретимся с вами, и я буду рад услышать решения, которые примет наш мудрый Витан. Спаси всех вас Бог.