А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.10
Шрифт:
— Да-а... кажется. Толик, твой папа профессор?
В трубке вдруг раздается мужской голос:
— В чем дело?
— Профессор Выбегалло дома? — спрашивает Эдик.
— Слава богу, нет.
— Вы не скажете, где он?
— Ушел покупать «Огонек» [5] .
— Давно?
— Недели две.
Эдик ошеломленно смотрит на трубку, затем осторожно кладет ее.
— Плохо дело,— говорит он.— Неужто пропал?
Они радостно смотрят друг на друга. Потом Эдик
5
Авторы напоминают читателю, что действие сценария происходит в конце 60-х годов.
— Нет, Саша, так нельзя,— решительно говорит он.— Надо искать. Сейчас я Модесту позвоню.
— А он тут, в коридоре...
Они выходят в коридор. Пролом уже сделан, Модест Матвеевич примеряется к нему. Рука с папкой не проходит. Модест Матвеевич дает лешим новые указания. Грохочут ломы, гремит осыпающийся кирпич. Саша и Эдик объясняют Модесту Матвеевичу ситуацию. Тот слушает со строгим выражением лица, приложив к уху руку.
Выслушав, он перекладывает папку под другую мышку и говорит:
— Вы полагаете, иностранная разведка?
— Вряд ли,— отвечает Эдик.— Это было бы слишком хорошо.
— Возможно, пьяный где-нибудь лежит,— раздумчиво говорит Модест Матвеевич.— Бывали прен-цен-денты... И в кабинете нет?
— Кабинет заперт.
— Есть предложение,— провозглашает Модест Матвеевич.— Создать временную комиссию по расследованию дела об исчезновении товарища профессора Выбегаллы в составе: председатель — Камноедов М. М., то есть я, члены комиссии — Почкин и Привалов, то есть вы двое. Доступно?
Он делает поворот кругом и гордо проходит сквозь пролом в стене. Эдик и Саша тоже проходят сквозь стену справа и слева от пролома. Лешие принимаются заделывать пролом.
Около кабинета Выбегаллы Модест Матвеевич извлекает из кармана связку ключей, выбирает нужный и открывает дверь.
Все трое входят и останавливаются на пороге. Страшная картина встает перед их глазами. Профессор Выбегалло неподвижно сидит за своим столом, склонившись над журналом «Огонек». В руке его карандаш. Он похож на покойника.
Модест Матвеевич снимает шляпу.
— Мир тебе, дорогой товарищ,— произносит он торжественно.— Ты погиб на посту.
Эдик бросается вперед и берет профессора за руку. Рука у профессора окоченелая, как палка.
— По-моему, он жив,— неуверенно говорит Эдик.— Рука теплая.
— Как так — жив? — спрашивает Модест Матвеевич и надевает шляпу.— Значит, спит?
Эдик вглядывается в лицо профессора.
— Да нет,— говорит он.— Глаза открыты.
— Это еще ничего не значит,— уверенно возражает Модест Матвеевич.— Нынче многие по конторам наладились спать с открытыми глазами.
Между тем кабинет наполняется любопытными. Ходят, смотрят, недоумевают.
Все вдруг расступаются. В кабинет стремительно входят Федор Симеонович и Кристобаль Хозевич. При почтительном молчании присутствующих они приступают к делу: Федор Симеонович ощупывает Выбегаллу, а Кристобаль Хозевич словно бы ощупывает вокруг Выбегаллы воздух.
К и в р и н. Ан-набиоз...
Х у н т а. Похоже... Анабиоз во внешнем поле.
К и в р и н. Д-да, внутреннего поля не ощущается... Т-ты знаешь, Кристо, это пох-хоже на остановку... А какое там у тебя поле?
Х у н т а. Похоже на темпоральное. Но очень мощное. Источник примерно там...
Раскинув руки крестом, он медленно поворачивается и замирает. На лице его смущение.
— Странно...— говорит он.— В моем отделе... Двести вторая комната...
Саша с Эдиком быстро переглядываются. Эдик кивает, и Саша, выбравшись из толпы, выскакивает за дверь.
Он со всех ног мчится по коридорам и по лестницам и запыхавшись останавливается перед дверью, на которой обозначен номер 202 и красуется табличка: «Лаборатория Корнеева В. П.». Он дергает ручку. Дверь заперта. Он стучит. Никто не отзывается. Тогда он выгибает грудь колесом, вытягивает носочки и шагает сквозь дверь.
В лаборатории Корнеева царит полумрак. Ярко светится большой экран, на котором видны оцепенелый Выбегалло, Киврин, Хунта и прочие. Киврин и Хунта, настороженно выпрямившись, пристально глядят с экрана прямо на Сашу. В отсветах экрана Саша различает Витьку Корнеева. Витька почти не виден. С неимоверной скоростью он двигается в сплошном сплетении проводов, перегонных кубов и прочей аппаратуры.
— Витька! — испуганно кричит Саша.
Мгновение, и Корнеев оказывается возле экрана. Что-то щелкает.
Профессор Выбегалло оживает на экране. Он подносит карандаш ко рту, кусает его и задумчиво говорит:
— Прогулочное судно из четырех букв... Лодка! Л... О... Т...
И тут он замечает вокруг себя людей, остолбенело глядящих на него.
— В чем дело, товарищи? — раздраженно осведомляется он,— Вы же видите — я занят! Модест Матвеевич, я прошу это немедленно прекратить!
Витька выключает экран, и сейчас же загорается свет. Вид у Витьки ужасен: он небрит, осунулся, двухнедельная щетина покрывает его щеки.
— Засекли все-таки...— бормочет он хрипло.
— Что все это значит, Виктор? — спрашивает Саша.
— Мне бы еще часов пятнадцать,— бормочет Витька. Он берет большой стеклянный сосуд с прозрачной жидкостью и смотрит его на свет.— Видал?
— Ничего не понимаю,— говорит Саша.— Что ты с Выбегал-лой сделал? Что ты с собой сделал?
— Я живую воду сделал, балда! — хрипит Корнеев.— Смотри!