А.и Б. Стругацкие. Собрание сочинений в 10 томах. Т.2
Шрифт:
В заключение нам показывают фильм «Новости дня», посвященный водружению нашего корабля в Археологический музей. Мы смотрим, слушаем...
— Как тебя несет,— сказал Малышев.
— Я человек простодушный,— угрожающе сказал Панин.— У меня фантазия разыгралась...
— Ты нехорошо говоришь,— сказал Кондратьев тихо.
Панин сразу посерьезнел.
— Так,— сказал он тоже тихо,— Тогда скажи, в чем я не прав. Тогда скажи все-таки, зачем нам звезды.
— Постойте,— сказал Малышев.— Здесь два вопроса. Первый —
— Да, какая? — спросил Панин.
— Второй вопрос: если польза даже есть, можно ли принести ее своему поколению? Так, Борька?
— Так,— сказал Панин. Он больше не улыбался и смотрел в упор на Кондратьева. Кондратьев молчал.
— Отвечаю на первый вопрос,— сказал Малышев.— Ты хочешь знать, что делается в системе UV Кита?
— Ну, хочу,— сказал Панин.— Мало ли что я хочу.
— А я очень хочу. И если буду хотеть всю жизнь, и если буду стараться узнать, то перед кончиной своей — надеюсь, безвременной,— возблагодарю бога, которого нет, что он создал звезды и тем самым наполнил мою жизнь.
— Ах! — сказал Гургенидзе.— Как красиво!
— Понимаешь, Борис,— сказал Малышев.— Человек!
— Ну и что? — спросил Панин, багровея.
— Все,— сказал Малышев.— Сначала он говорит: «Хочу есть». Тогда он еще не человек. А потом он говорит: «Хочу знать». Вот тогда он уже Человек. Ты чувствуешь, который из них с большой буквы?
— Этот ваш Человек,— сердито сказал Панин,— еще не знает толком, что у него под ногами, а уже хватается за звезды.
— На то он и Человек,— ответил Малышев.— Он таков. Смотри, Борис, не лезь против законов природы. Это от нас не зависит. Есть закон: стремление познавать, чтобы жить, неминуемо превращается в стремление жить, чтобы познавать. Неминуемо! Познавать ли звезды, познавать ли детские души...
— Хорошо,— сказал Панин,— Пойду в учителя. Детские души я буду познавать для всех. А вот для кого ты будешь познавать звезды?
— Это второй вопрос,— начал Малышев, но тут Гургенидзе вскочил и заорал, сверкая белками:
— Ты хочешь ждать, пока изобретут твою тирьямпампацию? Жди! Я не хочу ждать! Я полечу к звездам!
— Вах,— сказал Панин,— Потухни, Лева.
— Да ты не бойся, Боря,— сказал Кондратьев, не поднимая глаз.— Тебя не пошлют в звездную.
— Почему это? — осведомился Панин.
— А кому ты нужен? — закричал Гургенидзе.— Сиди на лунной трассе!
— Пожалеют твою молодость,— сказал Кондратьев.— А для кого мы будем познавать звезды... Для себя, для всех. Для тебя тоже. А ты познавать не будешь. Ты будешь узнавать. Из газет. Ты ведь боишься перегрузок.
— Ну-ну, ребята,— встревоженно сказал Малышев.— Спор чисто теоретический.
Но Сережа чувствовал, что еще немного — и он наговорит грубостей и начнет доказывать, что он не спортсмен. Он встал и быстро пошел из кафе.
— Получил? — сказал Гургенидзе Панину.
—
Он схватил Гургенидзе за шею и согнул его пополам. В кафе уже никого не было, только у стойки чокались томатным соком трое асов с Командирского факультета. Они пили за Ляхова, за Первую Межзвездную.
...Сережа Кондратьев пошел прямо к видеофону. «Сначала надо все привести в порядок,— думал он.— Сначала Катя. Ах как некрасиво все получилось! Бедная Катя. Собственно, и я тоже бедный».
Он снял трубку и остановился, вспоминая номер Катиной комнаты. И вдруг набрал номер комнаты Вали Петрова. Он до последней секунды думал о том, что надо немедленно поговорить с Катей, и потому некоторое время молчал, глядя на худое лицо Петрова, появившееся на экране. Петров тоже молчал, удивленно вздернув реденькие брови. Сережа сказал:
— Ты не занят?
— Сейчас не особенно,— сказал Валя.
— Есть разговор. Я приду к тебе сейчас.
— Тебе нужен седьмой том? — сказал Валя, прищурясь,— Приходи. Я позову еще кое-кого. Может быть, пригласить Кана?
Глава вторая
ВОЗВРАЩЕНИЕ
ПЕРЕСТАРОК
— Нет,— сказал Кондратьев,— Еще рано. Сначала сами.
Когда помощник вернулся, диспетчер по-прежнему стоял перед экраном, нагнув голову, засунув руки в карманы чуть ли не по локоть. В глубине экрана, расчерченного координатной сеткой, медленно ползла яркая белая точка.
— Где он сейчас? — спросил помощник.
Диспетчер не обернулся.
— Над Африкой,— сказал он сквозь зубы.— Девять мегаметров.
— Девять...— сказал помощник.— А скорость?
— Почти круговая.— Диспетчер обернулся.— Ну что ты мнешься? Ну что там еще?
— Ты, пожалуйста, успокойся,— сказал помощник.— Что уж тут сделаешь... Он задел Главное Зеркало.
Диспетчер шумно выдохнул воздух и, не вынимая рук из карманов, присел на ручку кресла.
— Сумасшедший,— пробормотал он.
— Ну зачем же ты так? — сказал помощник неуверенно.— Что-нибудь случилось... Неисправное управление...
Они помолчали. Белая точка ползла и ползла, пересекая экран наискосок.
Диспетчер сказал:
— Как он смел войти в зону станций с неисправным управлением? И почему он не дает позывные?
— Он подает что-то...
— Это не позывные. Это абракадабра.
— Это все-таки позывные,— тихонько сказал помощник.— Все-таки вполне определенная частота...
— «Частота, частота...» — сказал диспетчер сквозь зубы.
Помощник нагнулся к экрану, близоруко вглядываясь в цифры координатной сетки. Потом он поглядел на часы и сказал:
— Сейчас он пройдет станцию Гамма. Посмотрим, кто это.