А.С. Пушкин в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
Е. Не сердись, маиор. Я поправлю твой humeur прекрасным произведением.
Маиор. Верно, опять г-жа Дирто или Bon-mot3 камердинера Людовика 15? — Я терпеть не могу тех анекдотов, которые давно забыты в кофейнях в Париже.
Е. Оставь анекдоты. — Это оригинальные стихи одного из наших молодых певцов!
Маиор. Я стихов терпеть не могу!
Е. Comme vous ^etes arrier'e4.
Маиор. Этот-то комплимент я вчера только
Е. Но оставим! Послушай стихи. Они в духе твоего фаворита Шиллера.
Маиор. Ну, что за стихи?
Е. «Наполеон на Эльбе». В образцовых сочинениях...[373
]
Маиор. Если об Наполеоне, то я и в стихах слушать буду от нечего делать.
Е. (начинает читать).
Вечерняя заря в пучине догорала,
Над мрачной Эльбою носилась тишина,
Сквозь тучи бледные тихонько пробегала
Туманная луна;
Маиор. Не бледная ли луна сквозь тучи или туман?
Е. Это новый оборот! У тебя нет вкусу.
Уже на западе седой одетый мглою
С равниной синих вод сливался небосклон.
Один во тьме ночной над дикою скалою
Сидел Наполеон!
Маиор. Не ослушался ли я, повтори.
Е. (повторяет).
Маиор. Ну, любезный, высоко ж взмостился Наполеон! На скале сидеть можно, но над скалою... Слишком странная фигура!
Е. Ты несносен... (читает)
Он новую в мечтах Европе цепь ковал
И, к дальним берегам возведши взор угрюмый,
Свирепо прошептал:
Вокруг меня все мертвым сном почило,
Легла в туман пучина бурных волн...
Маиор. Ночью смотреть на другой берег! Шептать свирепо! Ложится в туман пучина волн. Это хаос букв! А грамматики вовсе нет! В настоящем времени и настоящее действие не говорится в прошедшем. Почило тут весьма неудачно!
— Это так же понятно, как твоя Атлантида, — прибавил я.
Е. Не мешайте, господа. Я перестану читать.
Маиор. Читай! Читай!
Е. .(читает).
Я здесь один мятежной думы полн...
О, скоро ли, напенясь под рулями, —
Меня
Маиор. Видно, господин певец никогда не ездил по морю — волна не пенится под рулем — под носом.
Е. (читает).
И спящих вод прервется тишина.
Волнуйся, ночь, над Эльбскими скалами.
Маиор. Повтори... Ну, любезный друг, ты хорошо читаешь, он хорошо пишет, но я слушать не могу! На Эльбе ни одной скалы нет!
Е. Да это поэзия!
Маиор. Не у места, если б я сказал, что волны бурного моря плескаются о стены Кремля или Везувий пламя изрыгает на Тверской! может быть, Ирокезец стал слушать и ужасаться — а жители Москвы вспомнили бы «Лапландские жары и Африканские снеги». Уволь! Уволь, любезный друг!
1 Здравствуйте!
2 Есть порода собак в России, которых именуют псами.
3 Острота.
4 Как вы отстали.
V
<В. Ф. РАЕВСКИЙ>
МОЙ АРЕСТ[ 374
]
1822 года, февраля 5, в 9 часов пополудни кто-то постучался у моих дверей. Арнаут, который стоял в безмолвии передо мною, вышел встретить или узнать, кто пришел. Я курил трубку, лежа на диване.
— Здравствуй, душа моя! — сказал мне, войдя весьма торопливо и изменившимся голосом, Александр Сергеевич Пушкин.
— Здравствуй, что нового?
— Новости есть, но дурные. Вот почему я прибежал к тебе.
— Доброго я ничего ожидать не могу после бесчеловечных пыток Сабанеева... но что такое?
— Вот что: Сабанеев сейчас уехал от генерала1[375
]. Дело шло о тебе. Я не охотник подслушивать, но, слыша твое имя, часто повторяемое, я, признаюсь, согрешил — приложил ухо. Сабанеев утверждал, что тебя непременно надо арестовать; наш Инзушко[376
], ты знаешь, как он тебя любит, отстаивал тебя горою. Долго еще продолжался разговор, я многого недослышал, но из последних слов Сабанеева ясно уразумел, что ему приказано, что ничего открыть нельзя, пока ты не арестован.
— Спасибо, — сказал я Пушкину, — я этого почти ожидал! Но арестовать штаб-офицера по одним подозрениям отзывается какой-то турецкой расправой. Впрочем, что будет, то будет. Пойдем к Липранди — только ни слова о моем деле.
Пушкин смотрел на меня во все глаза.