А

Иванов Александр Иванович

Крестница Педро сдохла почти мгновенно, а Алексова довольно долго ползла в его сторону, оглашая окрестности леденящими душу верещаниями. Но, наконец, Костлявая взяла своё, и она смолкла. Пока друзья вынимали из туш свои окровавленные клинки, уцелевшие охотники на крыс, дружно добили подранка и теперь шумно обменивались впечатлениями от грандиозного побоища. Они попытались выразить благодарность нежданным спасителям, но те, отмахнувшись от дифирамбов, дружно устремились к недалёкому ручью Гремучая Змея, смывать с себя кровавые свидетельства своей героической победы.

– Время, Алекс, время. Темп, темп.

Они выскочили позади таверны Боржч и, обойдя

её, остановились недалеко от входа. Педро внимательно осмотрел окрестности и, указав на отдалённую фигурку крупного дрона типа «Мул», стоящую по колено в мутных водах ручья Белый, сказал:

– Успели. Это они.

– Почему это ты так решил? – слегка удивился Алекс.

– Вы же видите, он моется. Он не был на Острове больше двух лет, и не знает, что в Боржче появились замечательные душевые, которыми мы непременно воспользуемся, прежде чем посетим столь великолепное и легендарное заведение. Идём.

Они смыли с себя грязь дороги и остатки бурых брызг и, обсохнув под горячими струями воздуха, в приподнятом настроении прошли вовнутрь знаменитой таверны сталкеров. Главный зал как всегда сиял великолепием и чистотой. Одну из сторон его занимала стена с многочисленными дисплеями, на которых бесконечно крутились музыкальные и новостные программы, биржевые сводки и сводки Островной погоды, чаты и доски объявлений. Другая сторона принадлежала диск-жокею, который на данный момент отсутствовал, и его аппаратуре. Все посадочные места были заняты, даже на площадке для танцев толпился народ, и только за любимым столиком Педро, где сидели два крупных боевых дрона типа «бизон», оставшиеся места были свободны.

– Нам туда, – Педро ухватил Алекса за руку и потащил его к этим пустующим местам.

– Вы можете идти гулять, – сказал он, уставившемуся на них одному из боевиков, – и проследите, чтобы нам не мешали.

– Что!? – поразился тот. – Да я тебя, козёл, сейчас по доскам размажу!

– Ух, ты… Ё! – вскричал, повернувшись второй, и схватил первого за отведённую для удара руку. – Это же они! Прощенья просим, благородный дон, обознатушки у нас вышли. Столик в полном вашем распоряжении, как и заказывали! Пошли в подсобку, балбес, считай, что тебе сегодня крупно повезло. Ещё раз, извиняемся, благородный дон!

Они удалились, а Педро, усевшись на своё место, с грустью сказал:

– Всего-то пару месяцев отсутствовал, а уже есть проблемы с узнаванием… Вот так вот, дорогой Алехандро – сик трансит глориа мунди, к сожалению. А что уж тут говорить о двух годах? Кто его может помнить? Вот они сейчас стоят под дверью со своей подругой, и, похоже, не очень-то торопятся войти. А ведь я чувствую, что он точно хочет встретиться со мной – у него много вопросов, и он думает, что у меня могут быть на них ответы. Тут его ждёт разочарование. А ты знаешь, юноша, что я жду от этой встречи больше всего? Нет? Открою тебе свою страшную тайну – я жду, как он прореагирует на тебя, – Педро с любопытством смотрел на обескураженное лицо своего партнёра. – А ты на него.

– Педро, у тебя от твоего «мунди» совсем поехала крыша, – только и нашелся, что ответить оторопевший Алекс, – и вообще, хватит морочить мне голову. Ты обещал рассказать, что такое зомби, как только мы усядемся в таверне.

– Если будет на то время. Так я сказал. Ну, да ладно, не дело благородных кабальеро придираться к словам. Вы хотели знать, что такое зомби, в применимых к Острову понятиях? Не так ли?

– Д-да. Ты так всегда красиво говоришь, что не сразу и въедешь, о чём речь…

– Учитесь красиво мыслить, благородный

юноша, и красивые слова польются сами собой. Вы только что имели счастье в живую лицезреть двух самых настоящих зомби за этим столом. Именно за этим, за которым сейчас сидим с тобою мы.

– Что-о!? – Алекс вылупил глаза. – Это шутка? Ты меня за дурака держишь, да?

– Ах, дорогой Алехандро, я вас не держу за дурака, напротив. Я вас держу за умного. Надеюсь, вы измените свои оценки ситуации после моих объяснении. Так вот…

Внезапно глаза его сначала остекленели, а затем приобрели жесткую, деятельную стальную твёрдость. Он привскочил.

– Планы меняются. Они не хотят заходить в таверну, они уходят из деревни. Чёрт, придётся всё переигрывать и импровизировать по ходу дела.

Алекс привскочил тоже со странным чувством – у него похолодело в затылке. Как ветром ледяным подуло. И тут же всё прошло.

– Что идём? За ними в погоню?

– Нет, – Педро уже успокоился и сел на место, – спешить никуда не надо. Наше время сейчас ждать, время танцевать будет позднее. Они направились на север, похоже, собираются навестить Стекляруса.

– Астронома? – спросил Алекс, потирая захолодевший затылок. – Зачем им астроном?

– Ну, ясно, не для того, чтобы расписаться законным браком. Просто у них были дела. В своё время. Да, хотел бы я там присутствовать, во время их беседы…

– «Ух, ты… – громко сказал кто-то позади, и Алекс резко обернулся, автоматически положив руки на рукояти мечей, – …мы вышли из бухты!»

На постаменте для караоке с микрофоном в манипуляторе, жестоко изгибаясь, вытанцовывал слабо навороченный средний дрон неопределённого типа. Шумящий зал притих и принялся притопывать и прихлопывать, негромким хором подхватывая слова:

– «Ох, ты! И если не лох ты…

… ведь мы подводники, а значит мы сила-ачи!»

Зал взорвался свистом, воплями, топаньем ног и бурными аплодисментами. Да, красиво, Алекс отвернулся. Рядом с Педро сидел крутой средний боевой дрон типа «гепард», по раскрученности не уступающий Алексову «лизарду», смотрел на него и нахально улыбался. Педро улыбался тоже, только смотрел он не на Алекса, а на нахального дрона.

– –

**** **

Он глубоко вздохнул, набрав полные лёгкие воздуха и, несмотря на то, что это был воздух из его собственной комнаты, он всё равно пах Островом, его пронзительно-опасной романтикой, восхитительно-отчаянными приключениями и таинственно-призрачными секретами. Выдохнул и остановился, осматриваясь. Всего с полчаса хода и они вышли из зарослей кустарника на берег быстрого ручья Белый, недалеко от пограничного перехода. Северный ветер слегка притих, стал дуть ровно, и в приподнявшихся мрачных тучах наметились светлые полосы будущих просветов.

Мэт со странным чувством всматривался в знакомые места. Обсерваторию Стекляруса отсюда, конечно, не углядеть, но ведущая туда тропа как на ладони. Сердце у него защемило, в глазу защипало, и он нарочито бодро хмыкнул – возвращение блудного сына к родным берегам. Два года меня тут не было, а всё как прежде – и ручей, и деревня, и тропа. И сопки, и колючка на том берегу, и, наверное, Забугорный пулемёт всё так же веселит честно й народ своей скупердяйской стрельбой. Может, его так никто и не поломал? Почему-то непременно хотелось, чтобы так оно и было, чтобы никто так и не сумел его одолеть. Словно в этом пулемёте сейчас воплотился для него сам дух Острова и если пулемёт цел, то и с ним всё будет в порядке. С ним. И с Островом тоже.

Снеж потянула его за руку: