Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 1. Бегство с Нибиру
Шрифт:
– О чем, ты говоришь старик?! – Гневно спросил разозленный богохульством божьего служки, новоявленный сагду. – Ты, ради обеления преступника, к которому вдруг по непонятной мне причине поменял отношение, хочешь убедить меня в том, что какая-то варварская балда, которой эти полулюди в своем противобожном заблуждении поклонялись, могла совершать чудеса? Да еще выговариваешь мне свои богохульные речи, выводя благодать божью или кару небесную, какими-то мертвыми камнями дикарей. Гляди, если ты немедля не прекратишь свои кощунства,
– Оо, должно быть достойный военачальник неправильно меня понял – начал оправдываться старец, – я как раз хотел сказать, что лишь из-за того, что то – чему все поклоняются и считают святыней, творит чудеса, то не обязательно божественно, неважно исцеляет это или убивает. Еще древние мудрецы заметили: «Не все божье, что с небес, не все благо, что дивно». Говорят также: «Не все небесное благо, не все дивное чудо».
И поглаживая безусую окладистую бороду, пожевывая губами, решил поставить колесничего на место:
– К тому же он совершил, пусть и обманное, но клятвопреступление. А напрасное пролитие крови, всегда отольется.
Последние слова заставили вельможного отпрыска поежиться, и, опасаясь гнева богов и не желая казаться невежей, он немного приостыл, но чтобы не показывать своего уязвления, все еще ворчал для острастки.
– Перестань Мес-э, – раздавшийся голос, неожиданностью заставил его замолчать – уважаемый абгал прав, мальчик не мог меня отравить.
Обеспокоенный здоровьем лушара абгал, подскочил к нему, чтобы осмотреть. И засуетившись, начал ему выговаривать, но в ответ на свои увещевания, снова встретил непонятливое раздражение.
Замолчавший было от неожиданного появления военачальника, колесничий, в защиту своих действий сказал:
– Я рад, что сагду стало лучше, и да хранят тебя боги. Но должен сказать, что будет тебе известно: свидетели подтвердили его преступные замыслы, а эти основания очень весомы для обвинений в предательстве, вынудившие и меня поверить подозрениям досточтимого абгала. – При этих словах сановитого воителя, старик, шамкая губами, виновато потянулся, пытаясь что-то возразить в свое оправдание. – А после допроса рабов, все кажется предельно ясным.
– Обойденные кингали, сгорающие от зависти, и зависимые рабы, допрошенные пытками, конечно хорошие свидетели. – Съязвил Шешу, недовольный также, что без его разрешения допрашивали и его рабов с пристрастием. – Или может, кингали его полка, прошли испытание водой?
– Но, он один был тогда с тобой, когда утробный дим настиг тебя!
– Он и близко не подходил к питью, разливал я сам лично, и ему наливал тоже я. Так, что если кто и мог среди нас двоих быть отравителем, то это опять я. – На бледном лице лушара, выдавилась ухмылка. – Может, и меня допросишь
Смутившись, Мес-э все же нашелся, что ответить:
– Сагду шутит. Я вижу, досточтимый абгал не обманулся, ты действительно пошел на поправку. В любом случае, тебя я допрашивать не стану, и не потому что не сомневаюсь в твоей преданности великому престолу, а потому что не смею нарушать установленный государем порядок, и не уполномочен на это.
– Ооо, а я вижу, мой преемник крут нравом, чувствую, если б не было этого порядка, быть бы и мне на пыточном столбе. – Кольнул его издевкой лушар.
Оскорбленный Мес-э ответил, что, считал бы своим долгом сделать все для процветания родной державы, под мудрым руководством славного Ур-Забабы и спокойствия граждан обитаемой земли, даже если бы ему пришлось заподозрить и допрашивать сагду, с какой бы дружбой и любовью он к нему ни относился.
– Можешь, больше не утруждать себя этим, – Шешу передернуло от лицемерия колесничего, – я тебя освобождаю, от этого непомерного груза.
Абгал видя, что разговор может вылиться во что-то нехорошее, поспешил перевести разговор:
– Я слышал, что государь уже извещен о великой победе и возрадовался вместе с нами. Но ради столь безотлагательного сообщения, мы не смогли оповестить еще своих близких, о скором прибытии к родным очагам…
Спорящие военачальники, радуясь отвлечением от ненужной ссоры, внемлили с ожиданием.
– Так вот. Утром, уже на рассвете, гонцы с поручениями отправляются к сонму верховных жрецов. Не думали ли вы отправить своим семьям какие-нибудь сообщения или пожелания? Если нет, то я думаю, вам стоит это сделать. Что может быть лучше для близких, находящихся где-то далеко, чем получать весточку от родных?
– Ты прав, досточтимый. Сейчас же распоряжусь заточить писала. – С этими словами, чтобы не продолжать неприятной беседы, колесничий вышел.
– Лушар Шешу. Ну а ты, ничего не хочешь передать для дома? – Осторожно спросил абгал Шешу, зная о его горе.
– Нет, старик, думаю, дома вестей от меня не ждут. – Печально покачал головой, едва отошедший от болезни военачальник.
– А как же дочь?
При упоминании о дочери, лицо Шешу осветилось:
– А моя эрес будет больше рада увидеть меня самого. Так что пусть пока ничего не знает.
– Это хорошо. – Улыбнулся старик.
– Хорошо. – Улыбнулся воин.
– У меня будет просьба. – Дождавшись, когда у военачальника поднялось настроение, начал мудрец. – Молодой кингаль… Я чувствую вину перед ним.
– Да-да, я сейчас же распоряжусь освободить его.
Подозвав своего порученца, он велел тому срочно передать приказ об освобождении кингаля Далла-Дина. Прошло немного времени, и взволнованный порученец вернулся.
– Ну что? Где кингаль Далла-Дин? – недовольно тем, что его еще с ними нет, спросил лушар.