Абарат: Первая книга часов
Шрифт:
Мелисса взглянула на дочь с едва заметной улыбкой.
— Только не вздумай ей об этом сказать.
— Я никогда бы себе такого не позволила.
— Да ты просто не замечаешь, как у тебя с языка срывается все, что следовало бы держать при себе. Сколько раз бывало...
— Мама, я буду сама вежливость.
— Смотри же. Взвешивай каждое слово. Она дослужилась до помощника управляющего, и если ты поведешь себя с ней почтительно и сумеешь ее разговорить, уверена, она снабдит тебя такими интересными фактами, что учительница твоя да и одноклассники тоже только рты поразевают.
— Например?
— Меня
— А кто такой Генри Мракитт?
— Вот и спроси об этом у Нормы. Твое домашнее задание — тебе и выполнять. Не жалей ног, как настоящий сыщик, да и головой работай.
— Неужели там есть что расследовать?
— Еще как. Ты будешь удивлена.
Мелисса была права. Первым, что несказанно удивило Кэнди, оказалась сама Норма Липник, вернее, ее новый облик. Это была уже совсем не та размалеванная дамочка, какой Кэнди помнила ее по прошлым встречам: взбитые в начес волосы, мини-юбка на грани приличия. За те восемь лет, что они не виделись, Норма перестала красить волосы, и теперь в них поблескивала естественная седина. Яркая помада и короткие юбки также остались в прошлом. Но стоило Кэнди назвать себя, как со старой маминой приятельницы мигом слетела профессиональная напускная сдержанность, и Норма, Липник снова стала прежней жизнерадостной болтушкой.
— Господи, Кэнди, как же ты выросла! Давненько мы с тобой не виделись, впрочем, и с твоей матерью тоже. Как у нее дела?
— Да вроде ничего.
— Ходят слухи, твоего отца выперли с работы, с птицефабрики. Слишком уж он к пиву неравнодушен. Так, во всяком случае, мне говорили. — У Кэнди не было возможности подтвердить или опровергнуть это, потому что Норма тут же зачастила: — Если хочешь знать мое мнение, надо давать людям возможность исправиться, попробовать начать сначала, ведь в противном случае человеку, выходит, и незачем брать себя в руки, пытаться что-то изменить. Согласна?
— Не знаю.
Кэнди было неловко говорить на такие темы.
— Ох уж эти мне мужчины. Держись от них подальше, дорогая. Плохого в них куда больше, чем хорошего. Вот я, к примеру, третий раз замужем, но думаю, и этот мой брак продержится еще от силы месяца два.
— О-о...
— Ну да ладно, ты ведь пришла не для того, чтобы слушать мою болтовню. Чем я могу тебе помочь?
— Мне в школе дали задание насчет Цыптауна. Эта мисс Шварц всегда задает такое, что подошло бы, может, шестиклассникам, но нам... А вдобавок она меня терпеть не может...
— О, да плюнь ты на это, детка! Желающих превратить нашу жизнь в кошмар всегда находится хоть отбавляй. Ты ведь скоро закончишь школу. И что потом? Уже решила? Поступишь работать на фабрику?
Кэнди, представив себе этакую жуть, внутренне содрогнулась.
— Надеюсь, что нет. Мне от жизни хочется чего-то большего.
— Но сама еще не знаешь, чего именно? Кэнди помотала головой.
— Не тревожься, со временем решение придет само. Думаю, у тебя все получится, ты ведь не собираешься навечно застрять в нашем городишке?
— Нет, конечно. Ни в коем
— Ясненько. А пока что надо выполнить задание. И речь идет как раз о Цыптауне...
— Да. Мама говорила, мне не мешало бы выяснить подробности кое-каких событий, которые произошли в гостинице. Сказала, вы поймете, что она имела в виду.
— Вот как? — Норма загадочно улыбнулась.
— Она велела мне спросить у вас насчет Генри...
— ...Мракитта.
— Да-да. Генри Мракитта.
— Бедняга Генри. А еще что-нибудь она говорила? К примеру, про номер девятнадцатый?
— Нет. Точно нет. Она назвала только имя.
— Так и быть, эту историю я тебе расскажу. Но сомневаюсь, что она придется по вкусу твоей мисс Шварц.
— Почему?
— Потому что она довольно мрачная. Трагическая, можно сказать.
Кэнди улыбнулась:
— Ну, мама считает, что я со странностями, с нездоровой тягой ко всему мрачному, так что мне-то ваша история, наверное, очень даже понравится.
— Со странностями, говоришь? Ну, значит, так тому и быть. Расскажу тебе все без утайки. Ты ведь, поди, и не знаешь, что Цыптаун прежде назывался Мракиттом.
— Правда? Но почему же об этом не написано ни в одной из книг о Миннесоте?
— Ну, знаешь, как это частенько бывает... История-то истории рознь. Не все, что было в истории, остается в книгах.
— А Генри Мракитт?..
— А Генри Мракитт как раз из той части истории, которой в книги путь заказан.
— Хмм.
Кэнди была заинтригована. Вспомнив мамин совет — провести своего рода детективное расследование, она вытащила блокнот и записала: «Мракитт. История, которой мы не знаем».
— Значит, первоначально город назвали в честь Генри Мракитта?
— Нет. В честь его деда, Уоллеса Мракитта.
— А почему название переменили?
— По-моему, новое имя ему больше подходит, разве нет? Цыплят в этом проклятом городишке куда больше, чем людей. Знаешь, мне кажется, что люди здесь куда больше думают и пекутся о цыплятах, чем друг о друге. Мой нынешний муж работает на птицефабрике, так представляешь, о чем он говорит с друзьями, когда бывает дома?
— О цыплятах?
— О цыплятах, курах, яйцах и снова о проклятущих цыплятах. — Норма взглянула на часы. — Боюсь, мне сегодня не успеть показать тебе номер девятнадцатый. К нам в гостиницу вот-вот должна вселиться целая толпа народу. Не могла бы ты зайти как-нибудь в другой день?
— Мне завтра сдавать работу.
— Ох уж эта молодежь! Вечно вы все откладываете на потом, а спохватываетесь лишь в самый последний момент. Ладно уж, постараемся управиться побыстрей. Но тебе придется записывать все на ходу, мне некогда будет повторять и пускаться в объяснения. Понятно?
— Я готова, — сказала Кэнди.
Норма вынула из кармана универсальный ключ.
— Линда! — обратилась она к женщине, сидевшей за конторкой. — Я буду в номере девятнадцатом.
Женщина нахмурилась: