Абель — Фишер
Шрифт:
16 апреля 1939 года
Вильям Фишер — жене
«…Был только что в Палате. Относил перевод. И тут мне преподнесли сюрприз. Ввиду того, что я сейчас нигде не работаю, они должны сообщать о моем заработке финансисту. Я передал своим заказчикам, что пока этот вопрос улажен не будет, я отказываюсь от работы. Пусть Палата оформит все как положено, если они в этом заинтересованы…»
(В это время он работал внештатно (подрабатывал) в Торговой палате переводчиком.)
Весна 1939
Письмо Вилли Фишера жене Эле, уехавшей на гастроли со своим оркестром
«…Сейчас думаю о том, что будем делать летом. Хорошо было бы действительно поехать подальше в глушь, забрать еды, краски, удочку и т. д., поехать туда, где можно никого не увидеть. Хочется немного отдохнуть на природе, где никто не мешает тебе своими разговорами, где можно просто вздохнуть полной грудью чистого воздуха, где не надо считаться с мнением кого-либо другого, просто вести себя как хочешь… А пока мне необходимо искать постоянную работу, т. к. с деньгами у нас не так-то шикарно, а арфовые деньги — когда мы их получим — нужно будет беречь, покуда не купим тебе инструмента. Без арфы никак нельзя…
На даче я думаю сделать беседку из хмеля или чего-либо другого быстрорастущего, чтобы иметь уголок, защищенный от чужих взоров. А еще я все-таки хочу заняться рисованием фигур, а ты будешь моей натурщицей. Недавно я смотрел твои снимки и думаю, что надо было бы еще сделать в отношении твоей фигуры. А ты мне не очень-то веришь. Но при небольшом усилии с твоей стороны можно иметь действительно хорошую фигуру. А ты, мне кажется, придерживаешься такой точки зрения, что для того, чтобы мне нравиться, не нужно прикладывать какие-либо усилия. Но ведь если я тебя прошу что-либо сделать в этом смысле, то это лишь для того, чтобы ты была лучше и дороже в моих глазах. Разве это плохо? Вообще должен тебе признаться, что хочется видеть тебя и хорошо одетой и красивой.
…Мы с тобой еще мало жили для себя по-настоящему, именно для себя. Сейчас, конечно, полностью отдаться себе мы не можем. Есть Эвуня и Лида, о которых нельзя забывать. Но с другой стороны, подчиняя все им, мы их чрезмерно балуем, а этого бы не следовало делать.
Когда я рассматривал твои снимки, то представлял тебя в разных одеждах (описывает, что необходимо сшить из одежды для Эли, даже подробно фасон и из какого материала)…И Лидусе с Эвуней надо что-нибудь сделать. Но на этот счет у тебя фантазия и так хорошо работает…
Об арфе не беспокойся, хлопочу и бегаю всюду, где нужно…»
Из письма Вилли Фишера — жене
«…Сейчас Эвуня у Були (напомню, Буля — это Любовь Васильевна — мать Фишера. — Н. Д.). Буля очень просила, чтобы Эвуня погостила у нее, т. к. ей очень тяжело в связи с болезнью папы. Он очень плох. Она была у него в больнице в выходной день. Он заговаривается, глаза часто делаются бессмысленными, надежды, видимо, нет никакой. Очень жаль его…»
10 октября 1940 года
Письмо Вилли
«…С деньгами как будто виден просвет. Говорят, что будет премия за 3-й квартал, а кроме того, в Палате обещали перевод — на сколько, не знаю, но что-нибудь перепадет. Да еще завод, с которым я говорил, как будто вплотную заинтересовался установкой (Вильям Генрихович предложил небольшое техническое усовершенствование. — Н. Д.). Взяли мой адрес.
Вот как будто и с деньгами налаживается, а расходы все растут. Скоро придется за Лиду вносить 100 руб. — первый взнос за 40–41 г. (в музыкальное училище, где Лидия училась играть на гобое. — Н. Д.).
Сегодня заплатил квартплату. Ну ладно, деньги скучное дело… Лида болела ангиной, на гобое бросила заниматься, говорит — губы болят. От рук отбивается девка, не слушается… Эвуня ничего, учится неплохо, но с виолончелью трудненько, приходится заставлять».
16 октября 1940 года
Письмо Вилли Фишера тому же адресату
«…Под выходной, в субботу, собралась вся радиобратва — Женя ( Андреев), Вилли ( Мартенс), Рудольф ( Абель) и Гладков (все — бывшие коллеги по службе уволенного Фишера. Значит, не боялись, встречались с опальным Вилли. Хотя в тот период и у Рудольфа Абеля были немалые неприятности. — Н. Д.). Гладков, так же как и раньше, передергивает свое лицо. Потолстел и жрет, что слон. Один слопал около кило копченой трески. Смотреть страшно. Конечно, выпили немного. Но не густо. Все ходят с пустыми карманами. У меня осталось в наличии 300 руб. Могу себе представить ужас и страх К. И. ( бабушки) по поводу хоз. расходов. У меня самого волосы становятся дыбом. Одна надежда на премию, а жалованье я получу только 22 ноября.
Сейчас целыми днями сижу за постройкой малого приемника. Может быть, удастся к твоему приезду сделать и большой приемник. Отпуск мой уже наполовину прошел. Чувствую себя бодрее, свежее, но очень скучаю. Пиши мне о своем житье-бытье более подробно. Пиши, какие вещи ты репетируешь, как проходят концерты, аккомпанируешь ли ты певцу, будешь ли солировать и т. д.
Лиде ты пишешь более подробно, а мне обидно…»
20 октября 1940 года
Вилли Фишер — жене, находящейся в командировке во Владивостоке
«…Зоря ( сосед по дому, инженер) привез мне большой громкоговоритель, неплохой, уже пробовал. К твоему приезду водворю его в большой приемник вместе со спец. усилителем…
…Дочка учится неплохо, правда приходится наседать на нее в отношении виолончели (Эвелина недолго училась музыке. — Н. Д.). Да и Лида не очень усердна. Нужно прямо сказать — хуже Эвуни. То горло болит, затем собрания, дежурства, помощь отстающим ученикам. Правда, в отношении учебы старается. Все время ругаются между собой. Друг от друга не отстают. Так что и той, и другой попадает…