Аберрант. Истоки
Шрифт:
– НЕТ! ПРОШУ! ПРОШУ....... НЕ..... НАДО! – зарыдал Кир и упал на колени.
Впервые Ортега видел его таким. Да и Карина, у которой рот открылся до ног.
– ПОЩАДИ! – рыдает он.
– Жалкий червяк! Именем власти Совета Пяти и Червонного
Кир просто рыдает, бьется в конвульсиях, обхватив руками ноги.
– А вы, Карина Лютер! Вы свободны! Наказаний за дерзость и вашу грубость нет в нашем законодательстве! А зря! Ваша удача! – просверлила взглядом она Карину.
Ортега отошел в сторону и огляделся, рискуя сбежать. Местные гуляки столпились с другой стороны корчмы и снимали их на пейджер. Обитатели жилых домов тоже по выскакивали из окон. Внезапно улицу оглушили громкие сирены. С диким ревом к корчме, буквально влетев, прилетели пару бронемашин. С мигалками и пятью скрещенными золотыми стрелками вокруг большой пирамиды – эмблемой Имперской Службы Совета. Из них выскочило несколько солдат в темно-серой форме, в касках, масках, с автоматами.
Черт, сбежать не получится.
Дверь корчмы открылась, из нее вышел мужик в красном балахоне, который сидел за ними, иногда вроде как подсматривая за ними. Он скидывает плащ – на нем черный кожаный плащ, военные сапоги, брюки, на голове фуражка, а на плече нашивка с пирамидой и те же пять золотых стрел вокруг нее.
– Сбежать не получится, малыш! – говорит спокойным, но немного знакомым голосом.
– Да! А тебя Ортега, я попрошу остаться! – кладет ему на плечу руку Юлия и нежно кусает за ухо, затем поворачивает к себе.
Ее зловещую улыбку и видит последнее сейчас Ортега, прежде чем ему на голову обрушится черный мешок, а потом обрывок крика Карины.....
Колпак закона захлопнулся!
Четвертый день. Не плачь, не надо плакать.
Гвардейцы Совета чистые дуболомы. Пока Ортега барахтался в их черной бронемашине, связанный, да еще с мешком на голове, так они отборно пинали и кидали острые шутки про его клан.
Когда наконец они прибыли в главное управление Имперской Службы, его грубо подхватили за руки, заломав за спину и в такой неудобной позе потащили на допрос.
Вскоре его грубо толкнули на в помещение, где наконец сняли этот дурацкий мешок.
Ортега первым делом начал тяжело дышать – еще немного и он бы задохнулся.
Места, где он получил ушибы, дико зудели.
Гвардейцы грубо указали сесть за стальной стол.
Ортега кряхтя сел на неудобный железный табурет.
Гвардейцы спешно покинули помещение.
Наконец он мог немного отдышаться и прийти в себя, после такой крутой поездки.
Помещение было темным, ее стальные стены были исцарапаны следами когтей или ногтей, разными шрамами человеческого происхождения, также расписаны иероглифами и прочими цифрами.
На всю стальную камеры горела лишь одна лампочка.
Ортега не знал, что будет дальше. Да и бояться уже некогда.
Внезапно стальная дверь открывается и в камеру входит женщина-военная.
НЕТ!
Это была Юлия, только в своем настоящем облике.
На голове тугой пучок, на теле кожаная темная куртка, под ней темно-зеленая гимнастерка, из которой по прежнему выделялось ее вымя.
Юбка двухшовная, темно-зеленого цвета, чуть расширенная книзу, прикрывает колени, с боковыми карманами в швах. На ногах военные женские сапоги на небольшом каблуке. На левом рукаве ее нашивка с эмблемой Имперской Службы Совета.
– Ну здравствуй! Ортега! Красавчик! – говорит она холодным тоном и садится напротив него.
– Не ври и говори честно! – она пристально сверлит его взглядом – На суде это будет учтено, наверно! –
Ортега угрюмо молчал.
– С начала нашего знакомства, я постоянна анализировала тебя, записывала все твои мысли и слова! Если ты говорил правду, то легко сможешь их сейчас повторить! – она немигающим взглядом буквально пожирает Ортегу – Начнем допрос, тогда в холле Академии, что ты мне сказал по поводу Мосли? –
Так, Ортега помнил, что он сказал что тот пропал.