Абхазские рассказы
Шрифт:
Для подтверждения я добавил: «Шкура этого медведя потом лежала во дворце Мсауста Ачбы».
— Это ты им, девушкам, сказал? А так ли это было? — усмехнулся старик Махты.
— Как мы слышали, медведя убил не ты, а твой брат Якуп.
— Разве я вам говорю, что я убил медведя?.. Эх, если бы я и девушкам не рассказал о своем геройстве в единоборстве с медведем, вряд ли со мной случилось бы то, что было потом.
Медведь несказанно возвысил меня в глазах девушек, они признали во мне великана, Геркулеса.
В это самое
Прошло уже около двадцати лет, но я и сейчас ясно вижу эту собаку.
— Собака, как мы видим, очень напугала тебя, — заметил стоявший перед Мактатом Адлейба Зафас.
— Не знаю, нашелся ли в то время человек, кого бы она не испугала... Черная, ростом с мула, разъяренная, с открытой пастью, разбрызгивая ядовитую пену, собака прошмыгнула сквозь колья ограды и мчалась к дому... Это было настоящее страшилище... Как я помню, у меня по спине пробежали мурашки.
«Бешеная собака!» — крикнула одна из девушек и убежала в дом.
Назиа оказалась самой храброй, она крикнула мне: «Стреляй, стреляй! Чего ты ждешь?!» Я же оставался за спинами девушек и даже не пытался выйти вперед.
«Стреляй!» — еще громче приказала Назиа.
Что оставалось делать? Я вытащил из-за пояса пистолет и будь что будет — направил его на собаку. Закрыв оба глаза, я, не помня себя, взвел курок.
«Спускай курок, чего ты ждешь?!» — не отставала Назиа. Собака оказалась уже в трех шагах от меня... Рядом со мной стояла девушка и отчаянно размахивала палкой, защищая меня от бешеного страшилища.
«Сейчас, сейчас...» — в отчаянии закричал я, вытянул руку, зажмурился и... спустил курок.
Грохнул выстрел, и пистолет вывалился из моих рук. Нас обволокло дымом, и я ничего не видел. Когда дым рассеялся, я нагнулся, чтобы поднять пистолет, но он снова выстрелил, чему сейчас трудно поверить.
Пистолет тот, надо вам пояснить, был многозарядным, из тех, которые заряжаются вручную несколькими пулями... Я еще до отъезда в Жабны заметил, что края ствола очень изношены и стали совсем тонкими. После первого выстрела ствол сильно нагревался, и поэтому вспыхнул порох второго заряда, и дальше он самостоятельно стрелял до последнего заряда.
Едва раздался второй выстрел, как я крикнул: «Ложитесь!» И первым бросился наземь... и почувствовал, что меня обдало чем-то хлюпким, холодным.
Упал я, оказывается, в грязевую лужу, недалеко от колодца.
Девушки, не выполнив моей команды, скрылись в доме. Я не мог даже поднять голову, ибо пистолет продолжал стрелять.
Наконец пистолет разрядился, и я, весь в грязи, осторожно подошел к пистолету. Оглянулся — во дворе никого. Я ждал, надеясь, что мне принесут чистую воду и мыло. Но нет, полная
— Чего ты хочешь, герой? — услышал я за дверью голос Назии. Тут же дверь слегка открылась и к моим ногам упала моя плеть.
Ковыляя, я подошел к привязи, снял повод с крючка, подтянул подпруги и сел на коня.
На балконе я увидел единственное существо — кота. С ним я простился, сказав ему: «Счастливо оставаться!» Пришпорив коня, я рысцой поехал домой.
Миновав ручей, я обернулся, поднялся на стременах и увидел на балконе всех четырех девушек. Они оживленно показывали на меня пальцами, их громкий задорный смех достигал моих ушей.
«Лучше бы не родился этот день», — сказал я себе. С тех пор я оставил намерение жениться и оставался дома.
— Да, с тобой случилось что-то необыкновенное, — с сожалением заметил старик Куалаш.
Едва Мaктaт умолк, как послышалось гудение мотора. Свернув с дороги, к холму приближалась автомашина, окутанная облаками пыли.
Подъехали представители района. Из машины вышли мужчина и женщина.
— Добрый день! — приветствовал мужчина в первую очередь стариков.
Женщина приветливо раскланивалась и также приветствовала собравшихся.
— Добро пожаловать. Добро пожаловать, дорогие гости, — отвечал, опираясь на палку и подняв руку, самый уважаемый из стариков Куалаш. — Идите сюда. Садитесь, — указал он на скамью и стол, стоявшие в тени.
— Садись, Куалаш, зачем ты встал? — сказал мужчина.
Мужчину все знали, это был Манча, председатель районного исполнительного комитета... По манерам и виду приехавшей женщины люди решили, что она научный работник. Стройная, лет сорока, с умными глазами и привлекательной улыбкой.
Никто не знал ее, а спросить о ней Манчу стеснялись. Мактат же непрестанно глядел на нее, стараясь припомнить, где он ее встречал. Но так и не вспомнил.
Из сельсовета вышли люди, и среди них предсельсовета Барчан Махаз.
— Как я вижу, все собрались, — сказал Манча.
— Да, все.
— Тогда начнем собрание.
— Полагаю, что здесь на воздухе будет лучше, чем в клубе, — предложил Махаз.
Все собрались в тени акации — кто уселся на земле, кто пожелал слушать стоя.
«Где я видел эту женщину? — продолжал ломать голову Maктат. — Где? Да, очевидно, я очень постарел и память моя совсем притупилась».
— Слово имеет ученый агроном дочь Тхуазба Хакуца, Гупханаш, — объявил Манча.
Старики, слушавшие рассказ Мактата, повернули головы в его сторону.
Мактат, как это бывает, от неожиданности открыл рот. И так остался стоять.
О чем говорил агроном, он не слышал.
Перевел М. Этель.