Абонемент на счастье + Бонус
Шрифт:
— А эту я куда дену? — доставая одноразовую посуду, бурчала женщина. Припечатав сына строгим взглядом, который можно прочесть как «не смей спорить», она разложила по тарелкам обед, а остальное аккуратно запечатав, сложила обратно.
— Вечером погреете и поедите, — категорично заявила она.
Стас возражать не посмел.
— Отец вечером заедет йогурт мне привезет, хватит. Да и фруктов в холодильнике полно.
— Ма, выкладывай уже свои хорошие новости, — Стас принялся хватать еду с тарелки, за что и получил ладошкой по руке.
Елизавета Игоревна, выглядела сегодня намного
— Завтра Кирилла переводят в палату, — выпалила она на одном дыхании, не сводя с нас глаз. Счастье и неверие одновременно охватили меня, что даже оторопела, и судя по виду Стаса не одна я. Видно, ее наша реакция удовлетворила, ведь она даже засмеялась.
— Я останусь здесь с ним до выписки, буду спать на диванчике.
— Нет, — возразил Стас, — с ним останусь я. Тебе пора уже немного отдохнуть.
Между ними завязался нешуточный спор, где никто не хотел уступать.
— А кто будет за клубами присматривать? Ты подумал? Я в этом ничегошеньки не понимаю. Давай подведи брата, когда ему нужна твоя поддержка, — не сдавалась Елизавета Игоревна, не собиралась она уступать место у постели сына никому.
— Тогда пусть отец побудет днем с Кириллом, а ночью я смогу оставаться. Не думаю, что он обрадуется, увидев тебя такой изможденной.
— Стас, — она посмотрела на меня, затем перевела взгляд на сына, словно решаясь, что-то сказать свидетелем чего я не должна являться. Но придумать предлог и позволить мне выйти она не дала.
— Ты же знаешь, что когда мы сошлись с твоим отцом, Кирилл был еще подростком и у них складывались непростые отношения. Андрей давно все забыл, он умный и взрослый мужчина, глупо вспоминать то, что творил тогда обиженный на весь свет ребенок. Но сам Кирилл много лет не может себя простить за то, что оскорблял порядочного и честного человека. Ведь Андрей в сложный момент нашей жизни стал нам настоящей опорой. И как бы я ни уговаривала его забыть прошлое, он до сих пор себя казнит. Отец не откажется посидеть с Кириллом, и даже будет рад оказать помощь, но я не хочу пока Кир не наберется сил, волновать его лишний раз.
Почесав затылок, друг о чем-то задумался. Засунув руки в карман, он подошел к окну. Мне стало неловко находиться в такой момент рядом с ними, словно я вторглась на личную, запретную территорию.
— Мама, ты, наверное, права. Хорошо оставайся с Кириллом днем, а я буду дежурить по ночам, после работы. — Подняв ладонь, он опередил возражения матери. — Это не обсуждается, — в этом момент, своей бескомпромиссностью он напоминал старшего брата.
Дальше все проходило как всегда: обед, обсуждение последних новостей, планы на новый день, уборка посуды со стола. Вот только женщина чаще улыбалась и сосредоточена была на разговоре, а не сидела, отрешившись от всего.
— Стас, к Кириллу еще не вернулась двигательная и речевая активность, — печаль вновь оставила следы на ее лице. Для меня эта новость тоже стала неожиданной, почувствовала как дрожат конечности.
— Врачи меня заверили, что со временем все наладиться, стоит только набраться
Стас заметно осунулся после слов мамы. В моем воображении все это время рисовались совсем другие картины, понимая теперь, что не все так просто, я чувствовала, как слезы подступают к глазам.
И если так больно мне, то, что говорить об этой сильной женщине, которая сутками ночевала и дневала в больнице. Она все это время молилась и надеялась, что ее сын выкарабкается, и теперь новые испытания, но Елизавета Игоревна держится и даже улыбается, а мы сразу раскисли.
— Он обязательно полностью поправится. Не может, не поправится, ведь столько людей верит в это и надеется.
Положив свою ладонь ей на руку, я аккуратно сжала пальцы женщины, и улыбнулась.
— Ксюша, ты даже не представляешь, какой сильный мой сын и какой он упертый. Кирилл не сломается, будет бороться до конца. Я верю в него, и знаю, что у него все получится, — положив другую свою руку поверх моей, она уже, сжала мои пальцы.
Другу еще надо заехать в клубы, поэтому побыв еще немного, попрощались с Елизаветой Игоревной. Стас специально забыл пакет с едой, но мама вернула его в палату и приказала забрать ужин и накормить отца. Обнявшись на прощание, мы со Стасом двинулись в сторону стоянки.
— Ксюш, давай ты пока не будешь приходить к Кириллу? — неожиданно заявил парень, когда мы выезжали на трассу. Первая реакция — возмутиться. Но узнав за это время неплохо парня, понимала, что у него есть веские аргументы меня об этом просить.
— Кир не выносит слабости. Я точно знаю, он не захочет, чтобы кто-нибудь видел его в таком состоянии, тем более ты.
Почему тем более «я» уточнять не стала.
— Дай ему время немного набраться сил, осознать, что произошло, — серьезно посмотрел прямо в глаза. Возразить он мне не позволил, да и не было у меня сильных доводов его переспорить.
— Пойми, он мужчина, а мы нелюбим быть слабыми. Мой брат особенно. Он даже на тренировки сбегал с температурой, когда мама закрывала его дома. Один раз даже в больницу с воспалением легких попал.
— Хорошо, — нехотя проговорила, понимая где-то на подсознании, что он прав. Но моя эмоциональная сторона не желала с этим мириться.
Кирилл
Какое мерзкое ощущение во всем теле. Ломит каждую кость, мышцы выворачивает, а кожу раздражает простыня, накинутая на обнаженное тело. Лучше бы все болело. Даже не знаю с чем сравнить это давящее, противное состояние. На веки словно положили килограмм свинца, телом пошевелить тоже не получается, а еще эта притупленная, ноющая боль в голове.
С трудом, но я все-таки открыл глаза. Понадобилось время вспомнить, как сюда попал. Какие-то датчики, капельница — меня окружает все то, что я ненавижу.
— Ну вот, молодой человек вы и проснулись.
Врача я знал. Мы встречались несколько лет назад, после злополучной травмы. Именно этот человек категорически запрещал мне возвращаться в спорт. Имя доктора крутилось на языке, но вспомнить не получалось — это ужасно раздражало. Оставив попытки вспомнить имя, собрался спросить, что же произошло.