Абордажная доля
Шрифт:
— Твоя прожитая жизнь длиннее моей, ты дольше меня бороздишь космос, больше меня видел, — ровно заговорил я. — Что ты знаешь про «Тортугу»?
— Чуть больше, чем ничего, — после долгой паузы откликнулся он. — Это космическая станция, способная к гиперпрыжкам, но и только.
Общались верийцы, щелкая и треща хелицерами и шевеля длинными, гибкими, подвижными педипальпами, скорее похожими на щупальца и заодно выполняющими функцию рук. Назывались эти органы, конечно, совсем иначе, но привычные определения
— А что ты предполагаешь по ее поводу?
— Ее не могли построить пираты, — уверенно ответил Югер. — И этот корабль не могли построить пираты. «Тортуга» — детище незнакомой нам цивилизации. Либо останки погибшего мира, попавшие в руки отребья, либо пункт наблюдения и изучения нашей галактики пришельцами из дальних пределов. Оба варианта возможны, но правдоподобнее первый. Наверное, это далекие предки вашей цивилизации.
— Значит, ты полагаешь, что «Ветреница» имеет то же происхождение, что и станция?
— Совершенно убежден в этом. Позволь узнать, почему ты завел разговор об этом именно сейчас?
— Мы летим на «Тортугу», — после недолгих сомнений ответил я. Серый не говорил, что это секрет, значит, можно поделиться. — Только место назначения пока широко не афишируется, имей в виду. А вообще я хотел узнать не совсем это, такие теории я тоже слышал и тоже их разделяю. Есть ли что-то, что знает об этом месте и его создателях твой народ, но не знает мой? Что-то, с чем вы столкнулись до того, как наши цивилизации нашли общий язык, или после, но по какой-то причине не поделились этими сведениями с нами?
— Если такая информация существует, то я ею не владею, — заверил Югер. Потом, подумав, добавил: — Но у нас есть древние сказки о странных жутких существах, спускавшихся с неба. Они были белые, имели по четыре конечности, издавали странные звуки и умели летать. А еще метали молнии и огонь. Именно они заставили моих предков уйти в пещеры.
Я некоторое время молча разглядывал маслянисто-черные блестящие глаза Югера, похожие на шарики обсидиана, и очень хотел спросить, издевается надо мной вериец или нет. Но молчал, потому что понятия сарказма у этих существ нет.
— И как много лет этим сказкам? — собрался я наконец с мыслями.
— Много, — коротко щелкнул хелицерами Югер. — Они появились в нашей памяти еще до обретения разума.
Я восхищенно присвистнул: выходило больше пяти тысяч лет.
В отличие от людей, считавших себя разумными с древности, верийцы называли моментом обретения разума окончание их последней внутренней войны. То, что зовем разумом мы, можно перевести с верийского скорее как «интеллект».
Может, когда-нибудь и мы достигнем подобных вершин мудрости, но точно не на моем веку.
— Неожиданный поворот, — пробормотал я себе под нос.
— Почему? — полюбопытствовал собеседник.
— У нас тоже есть
— Нет, я спрашиваю о другом. Почему этот поворот неожиданный? Люди знают наши сказки. Во времена первых контактов они отчасти осложнили поиск общего языка, а отчасти, напротив, помогли. Без них мы бы долго не могли догадаться о наличии у вас интеллекта.
— Значит, эти сведения прошли мимо меня, — развел я руками.
Опять повисла тишина. Югер терпеливо ждал, закончу я на этом разговор или продолжу спрашивать, а я пытался придумать еще какой-нибудь полезный вопрос.
Пожалуй, ничего нового вериец мне не сказал, просто подкрепил мою уверенность в собственных выводах. К чему-то подобному приходил любой человек, внимательно рассмотревший «Ветреницу» и слышавший хоть какие-то истории про «Тортугу».
Жалко, в глубине души я надеялся на большее. Но мечтать, говорят, не вредно.
С другой стороны, вот так посидеть в хорошей компании — тоже дорогого стоит. Пусть не поговорить, но хотя бы помолчать по душам.
Чертово изменение! Кто бы мне сказал десять лет назад, что на человеческом корабле мне будет спокойно в обществе гигантского хордового паука…
— Что тебя гложет? — выдержав положенную по верийским традициям паузу, задал вопрос Югер.
— То есть?
— Ты чем-то озабочен и напряжен. Мне трудно поверить, что тебя так взволновало общество этой самочки… девушки. Значит, за прошедшие несколько часов случилось что-то еще. Что-то, кроме «Тортуги»?..
С ответом я медлил. Вряд ли Югер стучит капитану, да и тайна невелика, но я отвык обсуждать с кем-то собственные мысли и предположения, и привыкать к этому сейчас — глупо. В здешней среде обнажать душу чревато проблемами, чужими слабостями тут пользуются охотно и умело.
А с другой стороны, может статься, что сейчас на кону моя жизнь, да и не только она: я ведь не знаю, чем обернется щедрость капитана, но почти уверен, что легко не будет. Так что привыкнуть к хорошему я попросту не успею.
— Серый предложил мне занять его место. Сказал, что устал и желает удалиться на покой, а «Ветреницу» хочет пристроить в надежные руки.
— И ты справедливо подозреваешь подвох, — закончил за меня Югер. Помолчал. — Я подумаю, чем можно помочь. Если что-то появится — скажу.
— Спасибо.
Дольше задерживаться было бессмысленно, поэтому я распрощался и отправился в свою каюту, на долгожданную встречу с душем.
ГЛАВА 3,
в которой Алиса пьет чай и видит сны