Аборигены цитрусовых джунглей
Шрифт:
–И где ты видишь еду? – спросила Анжелика, оглядываясь по сторонам. – Было бы неплохо на какое-то время забыть о еде! – недовольно воскликнула она. Она уже давно поняла, что просто жутко хочет есть и вот, когда ей почти удалось убедить себя в обратном невероятным усилием воли, Леонард напомнил о «хлебе насущном».
Филипп сел на песок.
–Было бы неплохо нам не ссориться! – прервал он начинающуюся перепалку Анжелики и Леонарда.
–Да, – поддакнула Виктория и решила больше не «взывать к коллективному разуму».
Впрочем, долго раздумывать о том, что делать, им бы все равно не пришлось: хлынувший
–Стойте! – окликнула она своих спутников. – Давайте остановимся здесь.
–Можно и здесь, – вяло отозвалась Анжелика. – Все равно этот лес весь как решето.
Филипп устало прислонился к какому-то дереву и вытянул свою больную ногу. Он был рад привалу как никто другой. Его нога начинала болеть все сильнее и каждый шаг давался ему с гораздо большим трудом, чем предыдущий.
Виктория замечала, что он отстает и уже явно хромает, бросив бесполезные попытки это скрыть. «Этот точно никогда не скажет, что ему больно, – говорила она себе, наблюдая за ним, – а Лео просто не замечает этого. Идет вперед как танк, не заботясь о том, что кто-то может и не поспевать за ним».
–Как твоя нога? – обратилась она к Филиппу.
–Нормально, – ответил он.
«Нормально, как же!» – подумала она про себя.
Дождь тем временем и не собирался переставать идти. Все вокруг было мокрым, даже воздух. Вдыхать влагу, выдыхать влагу, пытаться смахнуть с лица капли дождя мокрыми же руками…
–Когда же он кончится! – ныла Анжелика.
–Мне кажется, я состою из воды, – вторил ей Леонард.
–Так оно и есть, – отвечал ему Эрнест, – по крайней мере на восемьдесят процентов. Радуйся, у нас есть питьевая вода!
В ответ Леонард показал ему язык.
–Тоже мне, Эйнштейн, – огрызнулся Эрнест.
Виктория предпочитала не тратить силы на сетование на погоду. Она пыталась понять, куда же их выбросило? Остров, континент, полуостров, мыс? Если это континент то продвигаясь вглубь можно было с большой вероятностью наткнуться на цивилизацию. А если остров: может, он вообще необитаемый… Вроде бы в том районе моря, где они застряли не должно было быть островов, но кто знает, насколько их отнесло во время шторма?
К вечеру дождь стал понемногу стихать и ночью совсем прекратился. Сквозь кроны деревьев они увидели звезды. Спать на мокрой земле – сомнительное удовольствие. Они сбились в кучу и попытались согреться. Острый язык Леонарда не упустил случая высветить все обстоятельства даже в худшем свете, чем они были на самом деле. Ему то было слишком твердо на земле, то слишком холодно, потом он вдруг вскочил потому, что только подумал о том, что его может укусить ядовитое насекомое или змея.
–Сядь! – приказала ему Виктория, окончательно выведенная из себя его жалобами. – Если кто-то тебя укусит, поймай его и я лично начищу ему морду! – воскликнула она.
Лео оторопел от такого обращения, потом с
–Здесь наверняка людоеды водятся! – буркнул он себе под нос так, что все услышали.
На этот раз вскочили все пятеро.
–Ты что, совсем того? – заорала Анжелика. – Я теперь и вовсе не усну.
–Давай, давай, кричи. Позови их еще: «Ау, людоеды, – мы ваш завтрак!» – как-то нервно прошептал Леонард.
–Лео, ты серьезно? – шепотом спросил Эрнест.
–Серьезно, – хмыкнул тот. – Ты знаешь, где мы находимся? Я, например, не знаю. Может, Вика знает, но молчит.
«Ну все! – подумала Виктория. – Сейчас он припомнит мне школьные годы и вообще…»
–Ты знаешь? – обратился к ней Эрнест.
Виктория ухмыльнулась в темноте.
–Откуда? Ты видишь рядом со мной компьютер или телефон? Без средств связи я знаю столько же, сколько и вы.
Леонард истерически расхохотался, а Виктория продолжила, не обращая внимания на его выходку:
–Я только не понимаю, почему мне приходится это доказывать. Если у кого-то сдают нервы, это не моя вина.
Леонард делал какие-то движения во тьме. Виктория не могла разобрать какие, но точно знала: за этим последует выяснение отношений. Леонард почему-то еще со школы упорно считал, что она намеренно скрывает свои знания и таланты. У него даже был ряд неоспоримых доказательств этого «преступления». В большинстве случаев она с улыбкой выслушивала его претензии. Его можно было понять и в этот раз: ведь почти всегда, если Лео сам не находил решения проблемы, то уж Виктория-то точно выдавала его без труда. Со временем он так привык к этому, что просто не мог себе представить, чтобы она чего-то не знала. Только в этот раз знание или незнание объективно не зависело от умственных способностей индивида и желаний кого-либо обладать этим знанием.
–Я тебя имею в виду, – предупредила она возмущенное восклицание Леонарда. – Успокойся и не нервируй остальных. Может быть, здесь есть ядовитые змеи и насекомые, может, и людоеды, я не знаю. Может, это остров, вполне возможно, что необитаемый, а может и континент. Этого я тоже не знаю. В любом случае завтра утром мы вернемся к берегу, так как именно там нас будут искать, если будут, конечно. И если, конечно, мы сможем найти дорогу к морю, – скептически закончила она свой не очень веселый монолог.
Все слушали ее молча, она первая высказала вслух неприятную правду.
–Хорошо, – неожиданно спокойно согласился Леонард и лег на землю, свернувшись калачиком. Из всего, что она сказала, он извлек для себя только одно: конкретное решение на завтрашний день. На какое-то время это избавляло его самого от умственной деятельности. В правильности решения он не сомневался – Виктория никогда не ошибается!
Виктория бесшумно рассмеялась. Поведение Лео ее не удивляло. Она знала, если завтра они не доберутся до берега – сцена повторится. Эта черта его характера нередко мешала в их совместной работе, но она почему-то всегда относилась к нему не слишком критически и никогда не допускала в сознание мысли, что их сотрудничество, возможно, и не является взаимовыгодным; эта мысль таилась где-то в ее подсознании и в пиковых ситуациях проявлялась раздражительным отношением к Лео. Впрочем, как только страсти утихали, Виктория тотчас забывала об этом.