Абсолютно неправильные люди. Ветер перемен.
Шрифт:
Пока Васька пыталась осмыслить нечто, абсолютно не умещающееся в её сознании, Марина стремительно и бесшумно извлекла из абсолютно секретного тайника Фионы Васькин гаджет, сняла заднюю панель, ловко вытряхнула аккумулятор и перепрятала разобранный смартфон поглубже.
– А что? Покатился по полу, ушибся, понимаешь, об стену, распался – непрочное такое всё, однако… Короче, упс, как любят говорить американцы. Упсанулся он! – подвела она итоги печальной смартфонной жизни.
Когда Васька притащилась в кухню, тётушка что-то мурлыкая себе под нос, переворачивала на сковороде свиные
– Тёть, но как же так? – воскликнула Василиса. – Ты прям сама призналась в том, что ты… абьюзер!
Марина обернулась к ней с кухонной лопаткой и рассмеялась.
– А как же… Конечно! Хочешь – не хочешь, а приходится.
– Нет, так нельзя, надо это… безнасильственно жить! – заторопилась Вася.
– Васенька, вот смотри – это Фил. Видишь, да, котика? Ещё бы – он личность заметная даже на фоне Тёмочки! Он, Васька, обожал гадить по углам. Вот деликатесами его не корми, дай до чистого пола добраться! И пришлось мне Вась брать этого доброго котомолодца за шкирку и тыкать его рожей наглой в содеянное!
– Но можно же словами! Любовью! – Вася с надеждой на поддержку покосилась на кота, но узрев мрачно-презрительный взгляд, как-то сама засомневалась в сказанном.
– Ага, можно, только без толку. Я пробовала, чесслово! – весело заверила её Марина, взмахнув лопаточкой над сковородой.
– А вот та красавица – Фиона обожала раздирать угол дивана и жрать оттуда поролон. Нет, мне даже дивана ради неё не жалко, но она же погибнет! И опять разговоры взяли и не подействовали! Пришлось насильно облить диван, его угол и проклятый поролон маслом цитруса, что бесспорно можно назвать нaсилиeм над котоличностью! А провода!
– А что провода?
– Фуфик их жевал. Ну, ты же с физикой в школе встречалась, да? Знакомы вы с ней? Сама понимаешь, кто тут у нас по проводам бегает. Вот! Ты понимаешь, а Фуфик нет. И пришлось мне становиться опять злой-злой и мазать провода мазью левомеколь, потому как мазь эта дико горькая – псу и котам не нравится! Скажешь абьюз чистой воды? И будешь права! Зато, пёс жив и провода целы!
– Ну, ты не понимаешь, это другое! – убеждённо произнесла сакраментальную фразу Василиса. – Это же ж животные.
– Ага, хорошо, берём людей. Вот родишь ты Васька ребёнка. Нет, ты представь! Вот тебе ребёнок! – Марина кинула племяннице диванный валик. – Прям даже форма подходящая! – одобрила она его. И скомандовала:
– Не смотри так на валик, ты его смущаешь! Нежнее давай! Ещё нежнее, а то он тоже тебя потом обвинит в недостатке любви и понимания его личности! Так вот, есть ребёнок и он МА-ЛЕНЬ-КИЙ. То есть совсем! Перевернуться сам не может, голову пока не держит, сказать, чего он хочет тоже не в состоянии, а ты должна его накормить! А ну, как он не молоко хочет, а вовсе даже свининку? – Марина ловко выложила жаркое и жестом вышколенного официанта поднесла блюдо к валику.
Василиса автоматически прикрыла верхний край валика ладонью, словно защищая его от неподобающего питания,
– Рефлексы работают! Ну, ура, товарищи! Осталось мусор из мозга вытрусить, и будет Васька как новенькая!
– Тёть, ты чего? – изумилась Вася. – Кто ж маленькому мясо даёт? – она чувствовала себя очень странно, наверное, как Алиса в стране чудес…
– Ачётакое? Может, ему так хочется?
– Так вредно же!
– А как же его личность и свобода? Ээээ, да ты, матушка, сама почти готова вступить на путь абьюза! – хмыкнула Марина. – Ладно! Вырос младенец. Ну, пусть не совсем-совсем, но говорить умеет. И говорит он… – Марина сделала вид, что прислушивается к валику и Вася неосознанно сама прислушалась – так убедительно тётушка всё представляла.
– Ууууу, он не хочет кашу, суп, котлетку и курочку, овощи и фрукты, а хочет он конфеты, чипсы и колу! Ну, хорошо, опппа! – Марина как фокусник взмахнула кухонным полотенцем, и в руках у неё откуда ни возьмись появилась конфетница, доверху наполненная шуршащим счастьем. – Кушай, маленький и ни в чём себе не отказывай! – сладко пропела она, протягивая ёмкость «малышу».
– Тёть, ну, что ты паясничаешь! Понятно же, что нельзя малышей так кормить! – рассердилась Вася, не подозревая, что Марина осознанно ставит её в ситуации, странные с точки зрения обыденного кухонного разговора. Жесты, игра, в которую Вася уже вовлечена, взмах ткани перед глазами потихоньку сбивают настройку так успешно отлаженную Томочкой.
– Прекрасно! Ты уже почти-почти кандидат на мать-абьюзер года! – рассмеялась Марина. – А теперь, вуаля! Мальчик вырос и пошёл в школу!
Её руки ловко выхватили валик, накрутили на него полотенчико, так, что получилось что-то вроде ворота рубахи. Валик был установлен стоймя на стул и придвинут к столу.
– И вот, приходит дитятко домой и говорит: «Там нам какие-то гнусные люди сказали делать домашку, а это насилие над моей личностью – я мультики хочу смотреть»! – пронзительным голоском протараторила Марина.
– Ну, да… это вообще-то насилие, конечно! – протянула Вася, старательно настраиваясь на Томину интонацию.
– Так давай, скажи ему это! Мол, хорошо, мальчик мой, иди, смотри мультики. И ничего, что ты читать – писать не умеешь!
– Как это не умеет? – оскорбилась за «сына» Вася. – Сейчас все до школы учатся этому!
– Милая, да как же учиться-то, если не хочется!
– Так в игровой форме! – парировала Вася.
– И так не хочется! А хочется, к примеру, залипнуть в компьютерной бродилке и не выбираться оттуда сутками! Или мультики смотреть, или ещё что-то такое! Короче, не напрягаться вообще!
– Ну, надо убедить!
– Как твои родители тебя убеждали английский учить? – как можно безразличнее поинтересовалась Марина.
– Да! Понимаешь, мне показали фильм на английском, но я не поняла очень много чего… – Вася с жаром начала рассказывать, а потом осеклась…
– Ну, да. Это тоже можно называть ограничением твоей личности. Ты же не хотела, а тебя убедили, – кивнула Марина, – Но ты, конечно же, не будешь так делать со своим ребёнком! Ты же против этого! Ладно, давай, Вась ужинать!