Абсолютный дрейф
Шрифт:
Как представлял себе Агатин, сделать это было возможно только совместно: так и фактов получится собрать больше, да и лукавить в присутствии потенциальных свидетелей труднее.
Как только перешли к «третьему» Федорчук сделал объявление:
– Товарищи, после обеда никто далеко не расходится. Даю 15 минут на перекур и туалет, а потом все снова возвращаются на камбуз.
– Что еще наш «Малюта» придумал? – занервничал Корней Ходкевич. – С самого утра только и делаем, что на камбузе собираемся. Работы непочатый край! Имейте совесть, гражданин начальник!
– Вот выложишь все свои тайны оперуполномоченному, тогда отпущу тебя в твою коморку.
Третья с начала дня встреча членов экспедиции началась на камбузе ближе к пяти часам дня. Солировал, как и прежде, Агатин. Он коротко рассказал о результатах осмотра палаток, извинился за изъятые записные книжки – возможно в них скрыты какие-то косвенные улики – и огорошил полярников своим первым выводом:
– В истории с ограблением Петерсона кроме Германа, скорее всего, есть кто-то еще, – ответом на новую обвинительную реплику стала волна общего негодования. Даже Филиппов и Федорчук с недоумением посмотрели на Агатина.
– … Попрошу тишины. По заключению нашего доктора, смерть наступила между одиннадцатью часами вечера и часом, максимум двумя часами ночи. Об этом же свидетельствует и факс от Экстренной службы. А, как утверждает Александр Кузьмич, в полночь трактористы уже были совершенно пьяны. До этого, с 20.00 и почти до полуночи, они вместе с фельдшером Деевым и штурманом Штормом праздновали на камбузе, а потом уже в своей палатке. По крайней мере, в 00.30 там всю эту кампашку видел Александр Кузьмич.
– Ну, и что? – вдруг возмутился Ходкевич. – Пили – до часу, а вышел Гера пописать в два! «Зов природы» – он кого хочешь среди ночи на ноги поставит… – по камбузу прокатился смех. – … А «кем-то еще», кто ключ спер, мог быть его греческий напарничек, – обвинение радиста очередное оживление. – Нет, а что вы так возмущаетесь? Мне эти тайны датского двора и на хрен не нужны. А эта греко-русская парочка может и не трактористы вовсе, а иностранные шпионы…
– Корней, ну хоть ты с ума не сходи, а? Я смотрю ты ради опохмела родную мать продашь, – осадил радиста Игорь Шторм. – Вместе ж с ними пили. Ты же помнишь, мы их еле–еле до палатки дотащили. А когда мы с доктором в палатке еще одну «Белугу» «раздавили», так они реально были как «трупы», их самих до трусов можно было раздевать…
В роли второго адвоката трактористов выступил врач, который брезгливо зыркнув в сторону радиста, обратился ко всем:
– Нас Александр Кузьмич около часа ночи из палатки трактористов вытурил. Я как раз вспомнил: «Елки–палки! Меня ж Иосиф Шалвович ждет!!!». Он за ужином жаловался на боль в ухе, и я пообещал перед сном его осмотреть. Но вы же помните, как все завертелось на ужине? «За – Арктику!», «За – покорение Полюса!», «За – первую мобильную экспедицию!» …
– В палатке трактористов, помню, пили за героический тандем Ми-8 и ДТ-75, – продолжил под общий смешок Шторм.
– Сиди уже, ге-рой… Товарищи, я ответственно заявляю, что с часа до половины второго ночи Деев был у меня в па-латке, – командир экипажа Ми–8 Шалва Чавадзе был в это утро предельно сосредоточен, даже чуть заикаться начал. – Я, когда увидел, что «док» пошел вра-знос, понял, что «скорой помощи» вечером не дождусь. Думал, сумею са-ам уснуть. Выпил для гарантии три рю-мки коньяку, и пошел в палатку. Но потом стало еще хуже – ди-икая боль!!! Без пятнадцати час не выдержал, поднялся, и пошел искать этого «э-скулапа». Только вышел – гляжу, а эту пьяную парочку гонит к палаткам Александр
– Когда я в палатку зашел, Гера лыка не вязал. Грек вообще храпел между раскладушками… В таком коматозном состоянии они бы не то что до трактора, за угол палатки помочиться не смогли бы выйти, – решительно подтвердил алиби механиков Федорчук.
– У меня есть и другие доказательства невиновности Фасулаки и Канева, – вернул себе слово уполномоченный «опер». – Но пока я их озвучивать не буду… А зафиксировать я предлагаю следующие позиции. Первая – факт того, что Герман похитил личные вещи Петерсона, не означает, что он или его напарник Алексис Фисулаки причастны к трагической гибели датчанина. Исходя из этого, рождается вопрос: все-таки Петерсон погиб по своей вине или есть тот или те, кто «помог» ему не доехать до Ледового лагеря… Второй момент – ключ от спецконтейнера в вещах трактористов и других членов лагеря мы обнаружить не смогли. Отсюда еще одна дилемма: либо Пэр потерял его на маршруте «Ледова база – Мобильный лагерь», либо кто-то украл ключ и очень хорошо спрятал.
Аргументы Агатина подытожил Федорчук:
– Есть не согласные с такими выводами? Нет? Отлично! Тогда так и порешим: подозрения с этих охламонов мы с Генрихом Романовичем снимаем. Под нашу, так сказать, личную ответственность. А если чего забулдыги эти не досказали нам, если что-то скрывают, так никуды они от нас все равно не денутся. Я вас из-подо льда достану! – грозно зыркнул на Алексиса и Германа Федорчук. – «Льдину» же, товарищи, к прилету самолета готовить надо. У нас итак всего один трактор на ходу. Рассиживаться по теплым палаткам некогда. Галина Васильевна, выдай, пожалуйста, нашим реабилитированным пахарям сухпай и пусть начинают работу. Чуть позже я вам еще помощников пришлю, – обнадежил трактористов Федорчук, волевым командирским решением закрывая их недолгое «дело».
Праздник час за часом
После того, как осчастливленные бульдозеристы ушли готовиться к чистке полосы свой ДТ-75, Генрих Агатин продолжил беседу с оставшимися в столовой полярниками:
– … Итак, вернемся непосредственно к обстоятельствам гибели Пэра Петерсона. Давайте подведем первые итоги наших встреч и попробуем вместе восстановить хронологию прошедшего вечера. Вечера и трагической ночи… Значит вчера, 17 марта в 20 часов мы все собрались на камбузе, чтобы отпраздновать момент пересечения 90-го градуса северной широты. Практически весь личный состав базы, а также его гости, находились в этот момент на глазах друг у друга, за накрытым столом. Как следует из ваших показаний, последними в столовую пришли радист Корней Ходкевич, начальник Ледовой базы Александр Кузьмич Федорчук и руководитель научной части экспедиции Николай Иванович Филиппов. Вне камбуза находились только сам Пэр Петерсон и передовая партия Мобильного лагеря – Ольгерд Буткус и Родион Пожарский. Все верно?
– Так все и было. И мы бы раньше подоспели. Но по пути к камбузу нас Корней перехватил. Говорит, Ольгерд радирует, что не может идти к Полюсу: у него, мол, собаки тяги в упряжках погрызли. На часы смотрю – «19.20»: меньше двух часов до времени старта, – вспомнил Филиппов.
– Ну, мы сразу назад в радиорубку. Николай Иванович выдрал Буткуса за срыв предстоящего перехода, а тот и ему и говорит: мол, не все потеряно. Если снарядить к ним на резервной упряжке кого-то из членов экспедиции, то новые тяги будут у него через каких-то полчаса, – подтвердил Ходкевич.