Абсолютный холод
Шрифт:
– Я тебе уже как-то говорила, что со мной ты можешь беседовать на любые темы… Ты собираешься кому-то позвонить? – спросила девушка, увидев, что Ильина набирает на сотовом чей-то номер. – Ты ведь не обиделась на меня?
– Нет, что ты! С какой стати? Я в Баренцбург хочу звякнуть. Помощнику мэра Виктору, может, есть какие-то новости.
На архипелаге сотовая связь работает устойчиво лишь в районах норвежского городка Лонгйир и его российского побратима Баренцбурга. На вызов ответили, слышимость была прекрасной.
– Ильина? –
– Я тут по соседству, в Лонгйире! Виктор, хочу спросить у вас: какие есть новости по розыску этих… пропавших без вести?
– Что? Новости? А зачем тебе?
– Как это «зачем»? Я ведь тоже волнуюсь!
– Вот что, Светлана, не до тебя сейчас! Идет поисковая операция. Это все, что я могу пока сказать.
– А когда будет вертушка в Лонгйир? Я хочу приехать в Баренцбург! Или прикажете мне на лыжах к вам добираться?
– Вертолет? Ну так сегодня уже летали к вам. Наши из следственной группы были в Лонгйире с утра. Они навещали офис сиссельмана по каким-то своим юридическим вопросам. А несколько минут назад, как нам доложили, они вылетели в поселок Пирамида.
– Эх, жаль… А почему меня не известили?
– Не понял! – Голос в трубке стал сердитым. – Ты кто у нас? Следователь прокуратуры? Или ты перешла на работу в трест «Арктикуголь», а нас об этом забыли известить?
– Я могла бы быть полезной… И я уже говорила мэру…
– Так, обожди!
Примерно полминуты в трубке царило молчание. Затем послышался еще один хорошо знакомый ей голос – это был глава администрации Баренцбурга.
– Алло! Ильина, ты еще на связи?
– Я вас слушаю, Павел Андреевич!
– Ну как ты там? Какие настроения в Лонгйире?
– В каком смысле?
– Ты не забыла о моей просьбе?
– О вашей просьбе? Хм…
– Так тебе есть что сказать по делу? – в мужском голосе прозвучали нотки раздражения. – В плане того, о чем тебя просили? Или не хочешь по телефону говорить?
– Знаете что, Павел Андреевич, – сердито произнесла Ильина. – Знаете что… До свиданья! Зря я вам позвонила!
Закончив разговор, Светлана в сердцах швырнула трубку в сумочку.
Ругстад, прекрасно изъясняющаяся на русском и слышавшая весь разговор, бросила на нее внимательный взгляд.
– Что-нибудь не так, Ильина?
– Да ну их! – сердито сказала Светлана. – Что ваши бюрократы, что наши…
– Да уж. Одним миром мазаны.
– Я еще вчера просила, чтобы меня тоже включили в группу спасателей. Понятно, что шансы найти двух пропавших без вести мизерны… Но все же! Я ведь здесь, считай, родилась! И знаю про местные особенности поболее, чем те мужики, которых перебросили из Мурманска, из местного управления МЧС.
– Я тому свидетель.
– Как и ты, кстати, Мэрит! Ты здесь тоже каждую кочку знаешь. Но мы ведь с тобой «женского полу». –
– Не бери в голову, Ильина. Не переживай.
– А я и не беру, – Светлана улыбнулась, отчего на ее разгоревшихся щечках появились симпатичные ямочки. – Ты лучше скажи, что у тебя с Андреасом?
Ругстад вздохнула.
– Не знаю даже, что сказать… Андреас, как и ты, кстати, выговаривает мне при каждом случае. Почему, мол, «зависла» здесь, на архипелаге…
– Я тебе в первый раз такое сказала. Да и то потому, что узнала от тебя же, что ты этой зимой вообще никуда отсюда не выбиралась… Извини, я тебя перебила.
– Если про Андреаса, то мне особо нечего сказать. Он тоже проторчал здесь почти весь зимний сезон. Раза два или три улетал куда-то по своим делам, да и то ненадолго. Встречаемся иногда. Но это так…
Не сумев подобрать верные слова, Ругстад замолчала.
– А чем он занимается на архипелаге? Андреас ведь и в прошлом, и даже в позапрошлом, кажется, году здесь часто бывал?
– Он не очень охотно со мной делится новостями. У нас не принято… Знаю, что работает в международной экологической программе. Северная Канада, Гренландия, Исландия, Шпицберген… Изучают разные аспекты приполярных земель, шельф и водные акватории. У них тут второй год стационарная лаборатория работает. В навигацию к ним частенько их корабль приплывает. И причал у них там тоже свой.
– Это те, кто возле шахты бывшего датского поселка построили свой объект? Я думала, что это метеостанция.
– Не совсем… Хотя там есть и пункт метеонаблюдения.
– А ты не спрашивала у самого Андреаса? О том, чем они здесь занимаются? Он и его коллеги?
– Нет.
Ильина, поняв, что ее расспросы могут показаться уж слишком назойливыми (особенно с учетом недавнего телефонного разговора с соотечественниками), решила отыграть назад.
– Извини, я что-то разболталась. Задаю слишком много вопросов.
Они одновременно заметили вошедшего в зал барака рослого мужчину в простеганном свитере цвета морской волны. Тот, оглядев столики – а к этому времени свободных мест уже почти не осталось, – уверенно направился к дальнему.
– Легок на помине, – сказала Мэрит, причем по ее голосу нельзя было понять, рада ли она появлению здесь этого человека, или нет. – Андреас…
Мужчина поприветствовал девушек по-норвежски, а затем и по-английски. Он, надо сказать, на норвежском говорил с довольно заметным акцентом. В его речи звучало большое количество англицизмов. Андреаса еще не было на свете, когда родители уехали из Тронхейма сначала в Канаду, а затем в Штаты. Мать его, вроде бы американка, а отец норвежец. Но так ли это и чем занимался – и занимается сейчас – этот рослый крепкий тридцатилетний мужчина с цепким взглядом, Ильина доподлинно не знала.