Ацтек
Шрифт:
Посланец, следуя за мной на расстоянии нескольких шагов, проводил меня в тронный зал, где я склонился и исполнил обряд целования земли пред владыкой. Рядом с Красной Цаплей сидел человек, которого я никогда прежде на нашем острове не видел. И хотя его сиденье, как подобало, располагалось ниже престола нашего правителя, незнакомец показался мне знатной особой, не менее важной, чем наш наместник.
А то и более важной: даже я при своем слабом зрении разглядел и его мантию из великолепных перьев, и такие роскошные украшения, какими не мог бы похвалиться ни один знатный человек Шалтокана.
— Нами было получено
— Микспанцинко, — успел сказать я обоим знатным господам, преж де чем гость правителя развернул свиток, а про себя подумал, что если мне предстоит лишь такое испытание, то это несложно: там была лишь одна строка рисованных знаков, которые я видел раньше.
— Ты можешь прочесть это? — спросил незнакомец. — Я забыл упомянуть, что Микстли может прочесть некоторые простые вещи, выказывая при этом изрядное понимание, — вставил Красная Цапля так, как будто он сам учил меня искусству письма.
— Да, мои господа, — ответил я. — Я могу это прочесть, тут написано, что…
— Неважно, что тут написано, — прервал незнакомец, — ты лучше скажи мне, что означает этот утиный клюв?
— Он означает, мой господин, ветер. — Дальше? — Ну, в сочетании с другим изображением, с опущенными веками, знак этот означает Ночной Ветер. Но…
— Да, юноша? Говори! — Но если мой господин извинит меня за дерзость, никакого утиного клюва среди этих знаков нет. Это труба ветра, через которую бог…
— Достаточно. Незнакомец повернулся к Красной Цапле: — Он нам подходит, господин правитель. Стало быть, твое разрешение получено?
— Ну конечно, конечно, — сказал Красная Цапля услужливым тоном, после чего обратился ко мне: — Ты видишь перед собой господина Крепкую Кость, Змея-Женщину самого Несауальпилли, юй-тлатоани Тескоко. Господин Крепкая Кость привез для тебя личное приглашение Чтимого Глашатая жить, учиться и служить при дворе Тескоко.
— Тескоко! — изумленно воскликнул я. Мне в жизни не доводилось бывать ни там, ни в других поселениях страны аколхуа. Я никого там не знал, и вряд ли хоть один ее житель слышал о моем существовании. А уж паче того сам Чтимый Глашатай Несауальпилли, правитель, властью и могуществом уступавший лишь одному Тисоку, юй-тлатоани Теночтитлана. Мое удивление было столь велико, что я, позабыв об учтивости, выпалил:
— Но почему?
— Это не приказ, — отрывисто произнес Змей-Женщина Тескоко. — Тебя приглашают, так что ты волен согласиться или отказаться. Но тебе не следует расспрашивать о причинах.
Я промямлил неуклюжее извинение, но тут на помощь мне пришел сам владыка Красная Цапля.
— Прости этого юношу, мой господин. Не сомневаюсь, что он озадачен так же, как был озадачен я сам, узнав, что столь высокая особа удостоила своим вниманием одного из моих масехуалтин.
Змей-Женщина только хмыкнул, тогда как владыка Красная Цапля продолжил:
— Мне и раньше никто не объяснял, в чем заключается интерес твоего правителя к этому молодому простолюдину. Разумеется, я помню вашего предыдущего властителя Несауалькойотля, тенистое древо мудрости, великодушного Постящегося Койота. Я также наслышан о том,
— Я не могу этого сказать, господин наместник. — Надменный вельможа говорил с Красной Цаплей почти столь же резко, как незадолго до того со мной. — Никто не дерзает расспрашивать Чтимого Глашатая о причинах его намерений и желаний. Даже я, его Змей-Женщина. И у меня есть дела поважнее, чем ждать, пока этот колеблющийся юнец решит, примет ли он оказанную ему исключительную честь. Молодой человек, завтра с восходом Тескатлипоки я возвращаюсь в Тескоко. Ты отправляешься со мной или нет?
— Конечно да, мой господин, — ответил я. — Мне нужно только собрать одежду, бумаги, краски. Если, конечно, мне не потребуется взять с собой что-то еще, — смело добавил я в надежде разжиться хотя бы намеком на то, почему и надолго ли меня пригласили в незнакомый город.
— Всем необходимым тебя обеспечат на месте, — заявил вельможа. — Тогда приходи на дворцовую пристань, Микстли, завтра на восходе Тонатиу, — сказал Красная Цапля.
Господин Крепкая Кость прохладно глянул на нашего наместника, потом на меня и заявил:
— Усвой хорошенько, молодой человек, что отныне солнце надо называть Тескатлипока.
«Отныне и навсегда ? — мысленно повторял я, в одиночестве возвращаясь домой. — Значит ли это, что мне теперь всю оставшуюся жизнь придется жить среди аколхуа и чтить их богов?»
Когда я рассказал обо всем домашним, отец взволнованно воскликнул:
— Ночной Ветер! Все вышло так, как я тебе и говорил, сын мой Микстли! Видно, и впрямь самого бога Ночного Ветра ты повстречал тогда на дороге! И именно благодаря ему исполнится твое заветное желание.
— А что, если им там, в Тескоко, просто не хватает подходящего юноши ксочимикуи для какого-нибудь жертвоприношения? — встревоженно предположила Тцитци.
— Какие там жертвоприношения? — усмехнулась мать. — Можно подумать, будто наш оболтус вырос писаным красавцем или исполнен выдающихся достоинств, чтобы быть избранным богами. Что-то я не припомню, чтобы такие, как он, позарез требовались для какой-либо церемонии. — Однако она и сама ничего не могла понять, и это ее страшно сердило. — Вообще-то как-то все это подозрительно. Читая всякую писанину, которая ему попадалась, да бездельничая на чинампа, наш Микстли никак не мог совершить ничего такого, что бы привлекло к нему внимание даже паршивого работорговца, не говоря уж о могучем правителе.
— Мне кажется, — заметил я, — по тому, что было сказано во дворце, и по тем символам, которые мне показали, можно кое о чем догадаться. Похоже, в ту ночь на перекрестке я повстречался не с богом, а путешественником из страны аколхуа, придворным самого Несауальпилли, который и сыграл роль Ночного Ветра. С тех пор, все эти годы, не знаю уж почему, в Тескоко не упускали меня из виду, и, судя по всему, путь мой теперь лежит в тамошний калмекактин, изучать письмена. Я стану писцом, как мне всегда хотелось. По крайней мере, — закончил я, пожав плечами, — это единственное, что приходит мне в голову.