Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 2, 1926-27 годы)
Шрифт:
"Где ты живешь?" — "Я тебе не скажу". АА после ухода Николая Степановича подождала — с расчетом, чтобы он дошел до дома, — взяла телефонную трубку, нашла номер "Иры", позвонила: "Дома Гумилев?" — "Да, он только что прошел к себе".
Николай Степанович подошел к телефону... АА заговорила с ним о каком-то деле. Николай Степанович ответил. Был очень недоволен — и никогда не поднимал разговора ни о том, как АА узнала его адрес, ни об "Ире" вообще.
1916. АА не говела, потому что была больна.
Под вечер АА с Пуниным были у Рыбаковых
Вчера, уходя из Шереметевского дома, АА обещала Пунину прийти сегодня в три часа. Сегодня в четыре часа Пунин звонил мне — АА не пришла — и просил съездить к ней узнать, придет она или нет. Я поехал и встретил ее в дверях выходящей из квартиры.
Вчера вечером (может быть, сегодня утром) АА читала Владимиру Казимировичу рецензию Анненского о Гумилеве. Он совершенно согласен с нашим общим мнением.
АА хотела вечером идти домой. Пунин ее не пускал... Потом она встала с дивана, пошла через коридор в другую комнату, поговорила, по-видимому, с Пуниным. Пунин уговорил ее не идти в Мраморный дворец, и она осталась.
АА рассказывала, что в Москве ее водил показывать antiques Щербаков.
Здоровье.
От АА сильно пахнет эфиром. Она ежедневно принимает (вспрыскивает?) камфору и эфир. Только этим лекарством держится. Только благодаря ему в Москве все время была такой веселой и бодрой. Сегодня сказала, что, не приняв это лекарство, она не может встать с постели: сердцебиение и слабость мешают.
В Москве была очень бодрой, оживленной и веселой: говорит, что в Москве легче дышать — московский воздух действует благотворно.
Вечером после Рыбаковых (и после блинов — "а ужасная вещь — блины!") АА очень хотела спать...
Вышла в холодный коридор. Вернулась дрожа, встала у печки... Потом легла. У нее сильный озноб. Я спрашиваю: "Простудились?" — "Деточка, у меня одиннадцать лет озноб — неужели же все я простужаюсь!"
Сказала, что весной прошлого года болела, вероятно, потому, что была отвратительная зима (зима была мокрая и теплая). А квартира ее в Мраморном дворце — ни при чем (я ставил причиной болезни ее квартиру, разговаривая с ней).
Вчера и сегодня АА очень хороша со мной. Разговоры наши легки и свободны.
АА спорила со мной и доказывала, что я что-то не так сделал (какую-то мелочь) в "Трудах и днях". Я весело спорил... А АА решила, что я должен обидеться... И сказала, что она "слишком уж бранится". А потом, когда вошел Пунин, АА шутливо спросила его: "Правда, я с Лукницким очень бранюсь?". Мы рассмеялись, а я заявил ей, что если она браниться
Приехавшая из Москвы любовница Шенгели — Р. Я. Рабинович — говорила со мной по телефону и рассказывала о Шенгели и о визите к нему АА (о котором она знает со слов Г. А. Шенгели). Говорит, что девицы, через строй которых прошла АА, так были поражены, увидев ее идущей к Шенгели, что после ее визита круто переменили свое отношение к нему — из скептического и несколько недоброжелательного оно стало восторженным и почтительным. Говорила, что с приходом АА к Шенгели произошел полный переполох, ибо все переполошились почтительностью и почтением к ней. Даже жена Шенгели, которая всегда заставляет мужа носить воду для чая, сама побежала за водой на этот раз... Рассказ этот забавен, но характерен.
Когда говорили о том, что без камфоры АА не может встать с постели...
— Куда же Вы годитесь?
— На Конное, конечно!
"Стерва" (О. А.) — в шутку.
Отношение к себе.
Подходили к Шереметевскому дому. АА вытащила из "мифки" открытку от Щербакова к В. К. Шилейко и прочла из нее отзыв о ней: Щербаков пишет о том, что ему громадное удовольствие доставило сопровождать АА (по музею) и показывать ей antiques, потому что АА показала превосходные знания и делала необычайно тонкие замечания, многими из которых он воспользуется для своей работы. Показала эту открытку с лукавством и сказала, что несет ее показать Пунину, который ее "старой дурой" называет.
14 марта 1926 зашел в четыре; вышли — в Шереметевский дом.
Проводил АА до Шереметевского дома.
А вечером, в 9 1/2, по звонку Пунина пришел в Шереметевский дом с материалами — читать АА "Труды и дни" за 1917 год.
Она только что вернулась от Рыбаковых, где была с Пуниным на блинах. Очень устала (потому что не отдыхала сегодня) и лежала на диване... Да и "ужасная вещь — блины"; ее одолевала сонливость. Все же я читал, АА слушала и поправляла. Потом понемногу оживилась и остальную часть вечера была уже прежней — веселой, хорошей. Я ушел в первом часу.
АА сказала мне сегодня: "По сравнению с прошлой зимой плохо работаем мы с вами".
— Потому что я плохо работаю, — ответил я.
АА возразила: "Нет, вы много работаете... Потому что я бездомная..."
Я: "А я хотел похлопотать о комнате для вас — вы отказались!"
АА: "Не надо доводить разговор до крайнего предела!"
Я умолк.
Мелочи такие запоминаются на всю жизнь: например, Городецкий: "Что думает державный он...". Это не прощается.
О Дмитриеве: "И такой человек хочет писать о Гумилеве".
Название стихотворения в сборник.
1923.
Б. Эйхенбаум. "Анна Ахматова, Опыт анализа". П., 1923.
23 ноября. Явлена трудкнижка в 63-е отделение милиции, записана в д. № 3 по Казанской ул.
15.03.1926
Стояли на углу Симеоновской и Литейного, ждали трамвая — АА об руку с Л. Н. Замятиной. Л. Н. поскользнулась и упала, увлекая за собой АА. АА удержалась на ногах. Я бы не записывал это, если б не заметил, как после АА украдкой прижимала руку к сердцу, прянувшему от неожиданности.