Acumiana. Встречи с Анной Ахматовой [Т.1]
Шрифт:
АА очень серьезно заговорила, что нельзя говорить о том, что организаторские способности появились у Н. С. после революции. Они были и раньше — всегда. Вспомнить только о Цехе, об Академии, об "Острове", об "Аполлоне", о "поэтическом семинаре", о тысяче других вещей… Разница только в том, что, во-первых, условия проявления организаторских способностей до революции были неблагоприятны ("Пойти к министру народного просвещения и сказать: "Я хочу организовать студию по стихотворчеству!"), а во-вторых, до революции у Николая Степановича не было материальных побуждений ко всяким таким начинаниям… После революции — условия изменились. Это раз. И второе — все эти студии были предметом заработка для впервые нуждавшегося, обремененного семьей и
Разговор об отражении революции в стихах Николая Степановича…
Одно — когда Николая Степанович упоминает о быте, так сказать, констатирует факт, описывает как зритель… Это — часто сквозит в стихах… И больше всего — в черновике "Канцоны"…
И совсем другое — осознание себя как действующего лица, как какого-то вершителя судеб…
Вспомните "Колчан", где в стихах Николая Степановича война отразилась именно так. Николай Степанович творит войну. Он — вершитель каких-то событий. Он участник их… Его "я" замешано в этих событиях…
Таких стихов в отношении революции нет. Николай Степанович еще не успел осознать себя так… Такие стихи несомненно были бы, проживи он еще год-два… Осознание неминуемо явилось бы. Указанием на это является стихотворение "После стольких лет". Это стихотворение — только росток, из которого должно было развиться дерево… Но смерть прекратила развитие этого ростка.
Николай Степанович в последние годы сказал Валерии Сергеевне про Лозинского: "Мы с ним, как два викинга, пьем из одного рога, курим из одной трубки. Лозинский это моя душа!". Фразу эту… (Обрыв.)
Строки Н. Г.:
. . . . . . . . . . . мизинцеСкрепляет важные делаЕму доверенных провинций…У АА было до них (уничтоженное после) стихотворение, в котором были те же рифмы.
Перелистывала издание Микель Анджело.
АА сказала, что была у Срезневской недели три назад…
Еще о Шилейко.
Шилейко всегда старается унизить АА в ее собственных глазах, показать ей, что она неспособная, умалить ее всячески… Это — вообще. А в частности, даже он принужден был признать правильность ее мнений, касающихся влияний Бодлера на Николая Степановича… — именно в рассуждении черновика "Канцоны" ("И совсем не в мире мы, а где-то…").
АА сегодня получила открытку от Кан, где та пишет, что, вероятно, в письме дала неправильно No своего телефона, а потому — повторяет его. У нее сильное желание, по-видимому, чтоб АА позвонила ей… АА сказала, что поручит Пунину (так как, фактически, у нее телефона нет) позвонить Кан и передать привет от нее…
Я заговорил о здоровье АА… В ответ она рассказала мне, что однажды Николай Степанович вместе с ней был в аптеке и получал для себя лекарство. Рецепт был написан на другое имя. На вопрос АА Николай Степанович ответил: "Болеть — это такое безобразие, что даже фамилия не должна в нем участвовать"… Что он не хочет порочить фамилии, надписывая ее в рецептах.
6.11.1925. Пятница
В 4 часа вечера мне звонила АА. Спрашивала нет ли чего-нибудь нового. А на мой вопрос, что мне делать сегодня, ответила, что сегодня, кажется, меня согласен принять В. К. Шилейко. "Когда именно?" Сказала — позвонит. В 6 часов мне позвонил Пунин, просил прийти сейчас же, сказал, что АА "заливается краской стыда", но просит меня исполнить ее поручение.
Зашел в Ш. д. К Пуниным приехали родственники, квартира переполнена ими, они пируют и пьют водку. АА загнана в кабинет. АА сказала о Шилейко — к нему можно прийти, "когда он будет пить чай", а чай он пьет обычно в десять — половине одиннадцатого. От АА
Я сидел, слушал. Уже не записывал…
В час ночи я попрощался и ушел.
7.11.1925. Суббота
День Октябрьских торжеств. Мокро, грязно. Талый снег измят и испачкан. Военные оркестры, манифестации.
В 12 часов я пошел к Султановой-Литковой. Она еще не оделась, и я пошел бродить на улицу. Дошел до Дворцовой площади. Под ангелом — трибуна, громадными буквами: "Р. К. П."
В час вернулся к Дому ученых.
Султанова вспоминала плохо, но все же вспоминала…
День провел дома.
А в 6 часов мне позвонил Пунин, спросил, буду ли я дома, и сказал, что часов в семь ко мне собирается АА.
Я обрадовался, стал приводить комнату в порядок. В половине восьмого АА вошла… Наклонилась у печки, снимала калоши. Из кабинета вышел папа. Я сказал АА, не заметившей его (он подошел сзади): "Мой отец, АА…". АА резко выпрямилась и повернулась к нему. Он поцеловал руку, сказал: "Так много о Вас слышал, и не удавалось Вас увидеть…". АА не нашла в первую минуту, что ответить на эту неудачную фразу… но потом твердым и эластичным голосом сказала несколько общих фраз об отвратительной погоде. Я проводил АА к себе в комнату. АА села в кресло к столу. Стал ей читать воспоминания Султановой и Шилейко. В это время вошла мама с подносом — чай, коньяк, печенье, шоколад… Поставила на стол. АА также выпрямилась во весь рост…
Пожали друг другу руки и несколько секунд стояли друг против друга, обмениваясь обычными в таких случаях фразами.
Мама ушла, и больше уже никто нас не тревожил в течение всего вечера.
…АА просила дать ей "Огненный столп". Разговор о стихах Николая Степановича и о влиянии Бодлера на стихи из "Огненного столпа". Я прочитал ей первый вариант "Леопарда"; АА заметила, что Николай Степанович хорошо сделал, сократив это стихотворение, что в сокращенном виде оно страшнее, потому что нет ненужных отвлечений и подробностей, вроде: "Раб бежавший возвратился / И поправился твой мул…".
Я дал АА листок с названиями ненаписанных (или пропавших) стихотворений Николая Степановича, все его списки и планы периода "Огненного столпа". АА долго их штудировала, сопоставляла, устанавливала последовательность написания стихотворений, чтобы уловить момент максимального — во времени — сближения Николая Степановича с Бодлером. Ей это удалось. "Канцона" и "Заблудившийся трамвай" стоят рядом всюду. По-видимому, это есть разыскиваемая точка. Ее порадовала эта находка…