Ад-184. Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают
Шрифт:
Главными и основополагающими факторами замедления, а затем и срыва германского наступления на Москву являются мужественное сопротивление бойцов и командиров Красной армии, экстренные меры советского руководства по мобилизации всех ресурсов на защиту столицы. 18 октября 1941 г. отдел по изучению иностранных армий Востока в своей сводке констатировал: «…В ходе боев последних дней под Малоярославцем, Вереей, Можайском, которые можно охарактеризовать как наиболее трудные за эту кампанию, высокая обороноспособность русских достигалась в основном за счет хорошего оборудования московских оборонительных позиций и использования большого количества тяжелых танков…» [87] . Во второй половине октября 1941 г. к Москве из тыловых районов СССР и с других участков фронта в спешном порядке подходили все новые эшелоны с советскими войсками. Упорство советских
87
ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 548. Л. 306–318.
88
Цит. по: Битва за столицу. Сборник документов. Т. 1. С. 55.
К концу октября 1941 г. первый натиск немецкого наступления на советскую столицу исчерпал свою силу. Достигнув окраин Тулы, Серпухова, заняв Наро-Фоминск, Волоколамск, Калинин, германские части вынуждены были приостановиться, чтобы пополнить передовые подразделения личным составом, привести в порядок материальные, продовольственные и боевые припасы. Стойкость советских частей на укрепленных рубежах Можайской оборонительной линии и на главных направлениях удара группы армий «Центр» стала неожиданностью для немецкого командования. В то же время Ставка Верховного Главнокомандования ускоренно перебрасывала на защиту столицы дополнительные соединения из восточных регионов Советского Союза. Но фиаско страшного удара германской армии на столицу в октябре 1941 г. было бы невозможно без отчаянного, лишенного всякой поддержки сопротивления окруженных советских частей под Вязьмой. Группа армий «Центр» потеряла драгоценное время и силы для ликвидации советских котлов, что в конкретной ситуации осени 1941 г. давало шанс нашей армии выстоять и отстоять Москву.
М. Ю. Мягков, д. и. н.,
Научный директор Российского военно-исторического общества
Советские военнопленные в немецких концлагерях
Одной из наиболее трагичных страниц истории любой войны является, безусловно, судьба военнопленных. Тем более если эта война – мировая.
Еще на этапе планирования нападения на Советский Союз политическое и военное руководство фашистской Германии разработало документы, утверждающие режим содержания советских военнопленных, использование их бесплатного труда и недопустимость проявления к ним какой-либо гуманности. Согласно официальным приказам Верховного главнокомандования германских вооруженных сил и главного командования сухопутных сил (Oberkommando der Wehrmacht, далее – ОКВ, и Oberkommando des Heeres, далее – ОКХ), по отношению к военнослужащим Красной армии правомерным являлось безжалостное применение оружия. При малейшем подозрении на побег или сопротивлении немецкие солдаты обязаны были открывать по военнопленным огонь на поражение. Такие приказы усиливали произвол на оккупированных территориях и оправдывали гибель десятков тысяч военнопленных.
Вследствие всего этого советские военнопленные оказались исключены из правового пространства, из обязательных стандартов международного права относительно размещения, питания, медицинского обслуживания и физической неприкосновенности военнопленных. Пленные красноармейцы оказались практически беззащитными перед нацистским произволом, и их массовая гибель осенью-зимой 1941 г. стала следствием именно этих преступных приказов.
Делами военнопленных в германских вооруженных силах ведали ОКХ и ОКВ, а позднее и СС. На территории Германии этой проблемой частично занимались Имперская служба труда (RAD), в отдельных случаях также абвер, СД и гестапо. В ОКВ вопросами военнопленных ведало Общее управление вермахта под началом генерала Г. Рейнеке. В его состав входил отдел по делам военнопленных, который до начала 1942 г. возглавлял полковник Брейер. Из-за большого количества советских военнопленных этот отдел был позже преобразован в управление, которым
Советские военнопленные. Вязьма, октябрь 1941 г.
Вязьма, ноябрь 1941 г.
В компетенции ОКВ находились лагеря военнопленных, расположенные на территории Рейха, Генерал-губернаторства, «имперских комиссариатов» на Востоке (Украина и Остланд), в Норвегии, Бельгии, оккупированной части Франции и т. д. ОКХ несла ответственность за лагеря военнопленных на территориях, включавших оперативные районы, т. е. зону боевых действий вместе с прилегающей к ней тыловой зоной.
На территории ОКВ распределением, охраной и использованием труда пленных занимался Отдел по делам военнопленных, а с 1942 г. – начальник по делам военнопленных. Последнему подчинялись командиры военнопленных в отдельных военных округах Германии. В различных районах в их распоряжении находились окружные коменданты по делам военнопленных.
В прифронтовой полосе и оперативной зоне военнопленными занимались войска, находившиеся в подчинении ОКХ, в частности служба генерал-квартирмейстера, руководителем которой был генерал-майор Э. Вагнер. Ему подчинялись комендатуры, а тем, в свою очередь, – коменданты сборных и пересыльных лагерей. Структура и аппарат учреждений плена ОКХ в значительной степени соответствовали системе, сложившейся в ОКВ.
Структуру лагерей военнопленных составляли армейские и дивизионные сборные пункты (лагеря фронтовой зоны – «фронтлаги»), пересыльные или транзитные лагеря («дулаги» – сокращение от немецкого «Durchgangslager»), размещавшиеся обычно вблизи транспортных узлов, и стационарные лагеря («шталаги», носившие название «маншафтслаги» для рядового и сержантского состава и «офлаги» – для пленных офицеров). Концентрационные лагеря или лагеря смерти, куда направлялись лица, представлявшие, по мнению гестапо, опасность для немецкого государства, находились в подчинении СС.
Со сборных пунктов, организованных в непосредственной близости от линии фронта, военнопленных пешим порядком многие километры под конвоем гнали в транзитные лагеря. Лагеря эти – «дулаги» – чаще всего являли собой открытое пространство, огороженное колючей проволокой и не дававшее какого-либо укрытия от холодов и непогоды. Большая скученность, отсутствие регулярного питания и медицинской помощи приводили к высокому уровню смертности среди военнопленных. Помимо этого, специальные команды производили регулярную фильтрацию узников по национальному признаку, по принадлежности к командному и политсоставу, по физическому состоянию. Неблагонадежные немедленно уничтожались.
Всего за годы Великой Отечественной войны через систему немецких лагерей прошло, по немецким оценкам, до 5,7 миллионов советских военнопленных, а погибло в плену более 60% из них – 3,9 миллионов (по нашим данным, она завышена, поскольку включает в себя и сотни тысяч гражданских лиц). В приговоре Нюрнбергского военного трибунала над бывшими руководителями гитлеровской Германии такое, ни с чем несравнимое по жестокости обращение с советскими военнопленными было квалифицировано как преступление против человечности.
На территории Смоленской области в годы оккупации в 1941–1943 гг. фашистскими захватчиками было создано более 60 лагерей и других мест принудительного содержания советских военнопленных и гражданского населения.
На территории Вяземского мясокомбината в годы войны располагался «Дулаг-184». Фотография В. В. Зателепина. 30.04.2012
Одним из самых крупных немецких концлагерей стал пересыльный лагерь военнопленных «Дулаг-184» (Durchgangslager-184) в г. Вязьма, организованный на территории недостроенного в предвоенные годы авиационного завода. В 1945 г. здесь был организован действующий до настоящего времени мясокомбинат. Вяземский лагерь стал страшной «фабрикой смерти» не только для военнопленных, но и для гражданских лиц (в списках их помечали как цивильных), включая женщин с грудными детьми, детей, стариков. «Дулаг-184» существовал с октября 1941 г. по март 1943 г. Военнопленные продолжали поступать в лагерь почти до самого освобождения города от немецко-фашистских захватчиков 12 марта 1943 г.