Ад на земле II

Филдс В.

– Адам, я хочу погулять на улице, - сказала малышка, в свою пятую весну. – Идем гулять во дворе. Я хочу, чтобы ты покачал меня на качелях.

– Мы не можем этого сделать, Надежда. Ты ведь знаешь, мама будет злиться если увидит нас.

– Мне надоело сидеть в комнате, – нахмурилась малышка. Она не была капризной, просто она была ребенком, которому нужно было выходить на улицу, гулять на свежем воздухе, играть с другими детьми, а не сидеть в шкафу, днями напролет, когда Адам ходит в школу.

– Надежда, я тебе обещаю, что, если ты подождешь еще немного, все будет

хорошо, – обещал ей Адам, завязывая красные бантики в ее каштановых волосах. Малышка лишь вздыхала, потому что братик был для нее как папа, а папу надо слушать. Об этом она тоже узнала от Адама. – Кроме того, два дня назад, ты уже гуляла на улице, верно? – он ей ободряюще улыбнулся.

Надежда показала Адаму два пальчика, и сказала:

– Два дня.

Адам рассмеялся:

– Правильно, малышка, два дня. Когда мама снова заболеет, мы опять выйдем гулять.

– А когда она заболеет? – с интересом спросила девочка, глядя на брата своими огромными, голубыми как у отца, глазами. Несмотря на то, что отцом Надежды был тот отвратительный человек, который избивал Адама на протяжении двух лет, и требовал от него постоянно приносить пиво из холодильника, Адам любил свою сестру. Он знал, что дети не похожи на своих родителей. Адам никогда не станет на них похож. Разве он похож на сумасшедшую мать? Или на преступника отца? Нет, разумеется, - он хороший человек.

– Я не знаю, когда она заболеет, Надежда, но я обещаю, что тогда ты обязательно выйдешь гулять.

– Хорошо.

Осенью Адаму исполнится восемнадцать лет, и он сможет забрать Надежду, и уехать в город. Он попытается вырастить ее без этого кошмарного хаоса, в котором вырос он сам; он никогда не позволит, чтобы его сестра спала в будке с Сэмми, или чтобы убегала в лес, спасаясь бегством от пьяной мамаши, которая гонится за ней с ножом, в приступе гнева, путая ее с отцом. Нет. Надежда вырастет доброй девочкой, пойдет учиться, затем найдет себе хорошего мужа. Адам все сделает для этого. Адам все сделает ради своей сестры. Нужно подождать лишь немного. 11 октября, он заберет Надежду, и с этим кошмаром будет покончено. Нужно подождать еще немного.

Его планам не суждено было сбыться. Летом того же года, Адель нашла себе нового парня. Адам с настороженностью отнесся к новому бойфренду матери, и несколько дней присматривался. Этот человек не вызвал у парня никакой симпатии: грязный, небритый тип, но довольно крепкий на вид.

С того времени, переживания Адама только усилились, вплоть до того, что он боялся покидать дом.

Когда он колол дрова во дворе, мать подошла к нему, пошатываясь, с бутылкой рома в руке, и расплескивая его себе на блузку сказала:

– Думаешь, у тебя получится забрать ее отсюда?

Адам проигнорировал ее, как делал всегда, когда Адель с ним заговаривала, но в душе весь сжался от неприязни. Прошло то время, когда он любил свою мать. Нет даже капли нежности к ней, на дне его души, в самых темных углах – лишь отвращение и ненависть. Потом его посетила мысль: как он стал таким? А потом: он никогда не позволит стать Надежде такой как он.

–

Ты недееспособный, тебе никогда ее не доверят.

Адель боится, что никто не сможет ее обеспечивать, когда Адам уйдет, потому что, оформив опекунство на себя, Адель перестанут давать деньги для Надежды. Адам выпрямился. Его поясница ныла от напряжения, но его тело было достаточно крепким, и сильным, так, что он мог справиться со всеми дровами в сарае. Пот катился по нему ручьями, темные волосы прилипли ко лбу, футболка на груди и спине взмокла; он медленно выдохнул, снова принимаясь за дрова.

– Куда ты пойдешь? Не боишься причинить ей боль, какую твой отец причинил мне?

Адам тяжело выдохнул, при этом его грудная клетка дико ныла. Он закинул голову, хватая ртом воздух, и обернулся.

– Никогда в жизни я не причиню ей такой боли, какую ты причинила мне.

Адель рассмеялась так, словно она знала про Адама что-то такое, чего он не знал. Парень хмуро проследил за тем, как мать пошатываясь уходит из сарая, спотыкаясь о собственные ноги, затем упал на землю, присыпанную соломой, и обхватив голову руками стал нервно дышать, прогоняя мысли из головы.

– Мерзкий! Мерзкий! Мерзкий мальчишка! – звучало в его голове. Мать била его нещадно, жестоко. Он уже не помнил, за что, наверняка какой-нибудь пустяк, но он помнил хлесткие удары по лицу, по спине, и по ногам. Больно. Очень больно. Даже сейчас, когда она к нему подходила, были моменты, когда он вздрагивал и весь сжимался от страха. Поэтому, он во что бы то ни стало должен получить опекунство над Надеждой. Он не может позволить заботиться о сестре женщине, которая даже ее имени не знает. Она отказалась, чтобы Адам назвал его, и не терпела, когда он заговаривал с ней о сестре.

– Эй, – в сарай ввалился парень матери. Имени Адам так и не запомнил. Знал только, что его зовут как-то на П. Этот мистер П был изрядно пьян, и едва стоял на ногах. Адам, как только взглянул на него, сразу же подавил порыв тошноты от отвращения, и мигом вспомнил про Надежду. Она должна была сейчас сидеть в шкафу, но что если ей захочется немного поразмяться, и она выйдет из шкафа? Мать может увидеть ее, и отправить в будку Сэмми. Адам подавил дрожь, как только представил это. Нет, она так не поступит. Кроме того, Адам четко дал сестре понять, что с того момента, как у них живет П, она ни в коем случае не должна позволить мерзкому старику увидеть ее. Адам встал, и со скукой встретил взгляд П. Тот сфокусировал маленькие пьяные глазки на Адаме и икнув, сказал:

– Почему ты расстроил свою мать?

Адам отряхнул колени от соломы и пыли, и мрачно прошел мимо пьяного старика; тот схватил его за локоть, и юноша замер, как вкопанный. Он медленно повернул голову, и сверху вниз посмотрел на нового парня матери. Тот был крепкий, коренастый. Адам – высокий, худощавый.

– Убери руку, – с угрозой сказал он. – Или я убью тебя.

Старик, похоже, испугался, - его глазки забегали, словно у свиньи. Адама это даже рассмешило. Он вырвал руку, и ушел, но вслед старик заорал пьяным голосом: