Ад находится у океана
Шрифт:
«Простыня, – наконец-то сообразил он. – Стянутая… нет, сорванная с кровати. Со следами чего-то темного. Похоже, именно так выглядят слезы прощания с невинностью. Если это не кровь, то кто-то неумело изобразил маленькое пятно Роршаха».
Сава затянулся, ощущая, как дым почему-то наполняет не легкие, а голову, делая ее еще тяжелее. Посмотрел на Беату. Дождливый полумрак только подчеркивал контуры ее тела. Девушка, обхватив подушку двумя руками, посапывала. На миг Саву охватило омерзение, словно он обжимался с черноволосой и белокожей тварью, свалившейся прямиком со скользкого ночного
События фестиваля прокручивались перед мысленным взором с медлительностью мельничных жерновов. «Я каким-то образом познакомился с… Беатой. Или с Беа. Или… со своей будущей женой?» Воспоминание было окутано духотой поля и запахом, похожим на аромат мандаринов, которые облили бензином, но так и не подожгли.
Возможно, виной всему был фастфуд, все эти фургончики и лотки, чья задача, похоже, сводилась лишь к одному – продать как можно больше зеленоватых крылышек и таких же просроченных сосисок, хранящихся в бочках со слизью.
– Пищевое отравление? – прошептал Сава. – Неплохо, мисс Марпл, неплохо. А теперь вспомни о том, что бывает, когда дерешь глотку на самом солнцепеке. Как тебе такое, а?
Но вспомнил он о другом. О знакомстве с подругами Беаты. Они все показались ему странными. Их не интересовал треп, который обычно предшествует легкому знакомству. Все эти «Сколько лет? Что пьешь? Какая музыка тащит?» их не волновали. Вместо этого они спросили про «Шесть вечностей Ангра-Майнью».
– Господи, зачем им вообще понадобилась эта дрянь? О ней позабыли, и слава богу.
Да, почти что опубликованная и уничтоженная книга его отца была позабыта, это так. Однако всё равно находились те, у кого возникали вопросы. В основном это были охотники за сверхъестественным – из тех, что собирают фотографии призраков или коллекционируют кукол, у которых на макушке растут человеческие волосы.
Беата и ее подруги не производили впечатления шизанутых исследователей спиритических снимков или пугающих игрушек. Саве они виделись обычными дамочками, которым попросту не повезло натолкнуться в интернете на историю книги. А все страшилки делаются еще страшнее, если их иллюстрируют фотографии очевидцев или жертв, верно? А его снимок там имелся, к бабке не ходи.
Кем он для них был, жертвой или очевидцем, – гадать не хотелось.
Так что Сава ограничился тем, что подтвердил родство с автором. Да, это его отец. Да, именно Адам Абиссов написал «Шесть вечностей Ангра-Майнью». Не осталось ли экземпляра, хоть одного? Увы, нет. Да, этот человек мертв. Как он жил? Как и умер – псом, скалящимся на миски. Не похоже на правду? Что ж, правды теперь никто не узнает.
Куда удивительнее другое. И вот тут Сава не был уверен, что случилось на самом деле, а что выглядело как последствие солнечного хука.
Когда он и Беата, выдыхая друг другу в лицо, ввалились в номер, за ними последовали ее подруги. И двигались они при этом странно, будто кошки, забравшие всё масло с полотна, на котором были изображены.
Мысли Савы начали путаться, и он затушил сигарету. Уставился в окно, вслушиваясь в звуки ночного дождя. Дальнейшее мало походило на реальность. Да, он занимался с Беатой любовью,
А еще они все как будто что-то говорили ему.
На мгновение сознание Савы заволокла тошнотворная картина.
Тогда, в закатных лучах, он видел только губы и широко раскрытые темные глаза Беаты. Но сейчас, в краткой вспышке воспоминания, они смешались в черно-красную воронку. Если так подумать, то под ним лежала черноволосая девушка, чье лицо походило на утекающий зыбучий песок красных и черных цветов. Было ли это в действительности?
– Засей черное поле, засей черное поле, – пробормотал Сава. Он был уверен, что Беата и остальные как одержимые повторяли эту фразу. На ум пришла еще одна. – Кто сеет ветер, пожнет бурю… Господи, а что посеял я?
Не желая больше копаться в этом, Сава вернулся на кровать. Лежать на одеяле, заменявшем испачканную простыню, было неудобно, но он не замечал этого. Его взгляд приковала Беата – настоящая правда, что с ним приключилась. А разве женщина, за которую хочется отдать жизнь, не может так называться? Настоящая правда, до встречи с которой весь мир будто бы существовал в тумане или не существовал вообще.
Словно ожидая, когда он ляжет, Беата открыла глаза и улыбнулась. Полыхнула еще одна молния, показав, что предметы могут становиться то ближе, то дальше.
– Что я посеял, Беа? Это ведь случилось, правда?
– Да. Но не бойся. Кому предстоит тьма, берет свечу. А у нас с тобой будут все свечи мира.
– Ты и впрямь моя будущая жена, Беа?
– Единственная и вечная. Это предрешено. Как и то, что мы пожнем самую великую бурю.
– Мне страшно.
– Тогда иди ко мне, мой испуганный малыш.
Именно так Сава и поступил.
Но этого разговора, как и многого другого, он так и не вспомнил.
3
Прошло положенное природой время, и чресла Беаты произвели на свет чудесного мальчугана. Правда, самого сына Сава покамест не видел. Рейс из Москвы до Петропавловска-Камчатского задержали, и Сава возблагодарил идиота, затеявшего перепалку со стюардом за десять минут до взлета. Внутренности бунтовались при одной только мысли о присутствии на родах, так что горлопан, от которого разило как от прокуренной шотландской волынки, превратился в избавителя от Великого Ужаса Рождения.
А потом пошли вещи позанятнее.
К удивлению Савы, Беата в графе «ИМЯ НОВОРОЖДЕННОГО» указала крайне необычное слово. Именно слово, а не имя.
«Эва».
Сава слышал, как среди медсестер, сновавших в коридоре, то и дело проскальзывает осуждающий шепоток.
– Эва Савельевич Абиссов? – Улыбка, которую он натянул, явно приходилась лимону дальней родственницей. – Что это вообще за имя такое?
Беата, уставшая, но определенно счастливая после родов, улыбнулась. Она буквально утопала в белоснежных подушках и паривших воздушных шариках, содержавших поздравления и пожелания здоровья роженице и дитяте.