Ад под ключ
Шрифт:
– Государство вмешалось. Курс регулирует Центробанк.
– А мы что, за последние несколько лет стали делать гаджеты, которые у каждого пользователя в кармане? Разработали программное обеспечение, на котором работают все компьютеры в мире, или собираем автомобили на экспорт в немыслимом количестве? Завалили продуктами сельского хозяйства Европу, снимаем фильмы, которые бьют кассовые рекорды в Америке, стали законодателями мировой моды? Где бурный подъем экономики? Мы разве больше не бензоколонка возле супермаркета, на которой заправляются китайские фуры?
– Да не похоже, что в стране экономический подъем, – вздохнул Алексей. – Напротив, хуже стало.
– Тогда что происходит?
– Сажин, ну откуда
– Законы рынка, Леша, больше не работают. Курс валюты определяет не экономика, а политика. На простых людей давно наплевать, мерзнут они или им денег на бензин перестало хватать. Все делается в интересах элиты. Плановую экономику прикрыли, развалив Советский Союз, и на его развалинах попытались построить капитализм, а в итоге у нас теперь ни то, ни другое. Тупик. До рынка не дотянули, а планировать разучились, так, чтобы это были реальные планы, а не прожектерство. План ради плана, под который дадут деньги, которые потом будут распилены. Банки не исполняют свою основную функцию: накопление временно свободных денежных средств и использование их в качестве капитала путем выдачи ссуд. Занимаются кто чем. Дерут комиссию за обслуживание банковских карт, за денежные переводы, эсэмэс-оповещение, да за все берут деньги, и не маленькие. Потому что бизнес больше не заинтересован в развитии производства. Нет социальных гарантий собственникам. Закон их больше не защищает. Коммерческие банки поставлены в такие условия, что им не с чего жить, и они сплошь и рядом банкротятся. А государственные банки переключились на рейдерский залоговый захват, – Сажин тяжело вздохнул. – Элита разбухла, Леша. Детки выросли. Семьи стали больше, в то время как бюджет меньше. Опять-таки из-за развала всего, что только можно было развалить. Денег в кормушку капает все меньше. Вот скажи: в твоей нефтяной скважине иссякло то, с чего ты живешь. Капает помаленьку, но ты ведь привык жить на широкую ногу. Что ты будешь делать? Прижмешься или…
– Буду бурить новую скважину. Пусть и там негусто, но две лучше, чем одна. А три лучше двух.
– Правильно мыслишь, – рассмеялся Сажин. – Девяностые, о которых так любят сейчас говорить и вспоминать их недобрым словом, давно уже вернулись. Только автоматные очереди слышны не на улицах, как тогда, а на судебных заседаниях, образно говоря. Это и страшно. Зачем убивать, когда можно законно отжать бизнес? И никто не назовет тебя палачом, бандитом, отморозком. Никто из простых смертных даже не заметит, что мир изменился. Подумаешь, другой собственник. Враги обозначены, у них яхты, дворцы, крутые тачки, отвязные детки. Новых персонажей давно уже не появляется, старые все стали именами нарицательными. Все знают, кого ненавидеть. Меж тем тихой сапой идет наглый передел собственности, такой же, как в девяностых. Судебный беспредел. Банды – это преступные сообщества банкиров топ-менеджеров, арбитражных управляющих и представителей силовых структур.
– Сажин, не зарывайся, – поморщился Алексей.
– Я говорю то, что есть. Топ-менеджеры ведут компанию к банкротству, правоохранители возбуждают уголовные дела, суды отправляют владельцев бизнеса в СИЗО, их имущество делится и уходит к аффилированным лицам. Их имена ты никогда не узнаешь. Даже когда об этом говорят и пишут. Обтекаемо: аффилированные лица. То бишь имеющие влияние, члены семьи. Родственники не будем говорить кого. Коррупция повсюду, Леша. Те, кто ничего не создал и не понимает, откуда что берется, нанимают ушлых юристов, договариваются с банкирами, судами, силовиками. Кругом свои. Кланы собственников. Рождается новая олигархия. Моя общественная организация всеми силами противодействует залоговому рейдерству. В нее вступают бизнесмены, которые ищут защиты и не могут найти ее в суде.
– И какие у вас методы? – напряженно спросил Алексей.
– У нас есть юридический
– То есть все законно?
– Ты, как юрист, это спрашиваешь или как мой друг?
– Я тоже не дурак и не слепой. И по образованию да, юрист. Бизнес сопротивляется. Вы тоже не рыцари в белом, – сказал Алексей и осекся. Сажин-то как раз в белом! – Я образно говорю, – поправился он.
– А ты как хотел? Да, сейчас главная задача для бизнеса – не выглядеть привлекательным, незащищенным и безоружным. Для этого к нам в «БуЗу» и идут. За квалифицированным юридическим советом и помощью. Сейчас показать прибыль – все равно что выйти на колхозный рынок, полный щипачей, с набитым купюрами портмоне, которое торчит из заднего кармана брюк.
– И вы советуете разделять бизнес, распределять активы, водить за нос налоговую, – сердито сказал Алексей, подумав: «Давай, заливай». – Сажин, я не ребенок. Не надо мне рассказывать прописные истины. По-твоему выходит, что черный нал – это средство борьбы с коррупцией? Деньги, о которых не узнают и которые, следовательно, не отожмут. Я понимаю: все запуталось…
– Вот именно: запуталось. Но мы действительно пытаемся защитить бизнес от произвола. Потому что больше некому.
– Допустим. Моя задача какая?
– Я тебе скажу об этом завтра, если ты не передумаешь. Разговор будет в офисе, потому что надо не только рассказывать, но и показывать.
– Показывать что? – в упор спросил он.
– Не что, а кого… Давай-ка еще выпьем.
Алексей нехотя поднял рюмку. Что-то его в «БуЗе» напрягало. Но пока не увидишь – не узнаешь.
– Как дома, все в порядке? – Сажин намеренно перевел разговор на личное. О делах, мол, поговорим завтра.
– Живем помаленьку, – пожал плечами Алексей. – Жена в школе, завучем трудится, сын взрослый, работает, живет отдельно.
– А где работает?
– В банке. Он айтишник.
– Понятно, – усмехнулся Сажин.
– Давай Сережу сюда не приплетать, – сердито сказал Алексей. – Он ничего не знает и ничего не решает. А как твоя дочь?
– По-прежнему работает в «АNДА», – равнодушно сказал Сажин.
– Разве ее не сняли после того, как… – он осекся.
– Она больше не гендиректор. Но по-прежнему топ-менеджер. Алиса без работы не может. А в «АNДА» не могут обойтись без ее знаний и опыта. Собственник поменялся, но в делах он ничего не смыслит. Алиса хорошо зарабатывает. На что мне Ленька постоянно жалуется. Он, как глава семьи, хочет быть круче жены. А не получается.
– А ведь это я посоветовал Леньке приударить за твоей дочкой, – рассмеялся Алексей. – Он, лопух, все не решался. Мол, Алиса Дмитриевна все равно что статуя Свободы. Перед ней можно только благоговеть.
– Он так сказал? – удивился Сажин. – Никогда бы не подумал, что мужик с убийственным бекфистом тушуется перед девчонкой. Леня – мой спарринг-партнер, – пояснил он.
– По-семейному, значит, все решаете, – Алексей, слава богу, еще помнил, что бекфист – это удар рукой с разворота, сложнейший в техническом исполнении. Неслабый спарринг у пятидесятилетнего Сажина!
– Личную охрану я могу доверить только зятю, – твердо сказал Дмитрий Александрович. – И подписывать документы в мое отсутствие тоже. Поэтому Леня – председатель правления, притом, что он ни в финансах, ни в юридических вопросах совсем не разбирается.
– Зато Алиса разбирается. Это все равно что ее подпись стоит в документах.
– Именно, – кивнул Сажин. – У Леньки с Алисой все завязалось, когда он ее ко мне в СИЗО возил. На свидания. Они в машине объяснились, представляешь? Романтика, блин.