Ад - удел живых

Ливень Юрий

Когда боль немного утихла, Лукин почувствовал испепеляющую жажду. Тело горело, внутри пылал пожар, и его надо было затушить, хоть ненадолго. Протянув руку к стоящей рядом бутылке с водой, он едва поднял её, сил донести к губам не хватило. С трудом улегшись, подтянул драгоценный сосуд, перевернул его, и принялся пить, как из соски. Часть бесценной влаги выливалась на пол, а когда бутылка опустела, Игорь припал ссохшимися губами к лужице на полу, но её хватило ненадолго. Жажда на минуту отступила, чтобы вернуться вновь, яростно терзая тело.

Сквозь красные и серые круги перед глазами, он смотрел на ключ от наручников. Надо отстегнуться, надо в ванную, там много воды, там целый водопровод прохладной, мокрой воды… Попытавшись схватить

ключ непослушными, одеревеневшими пальцами, Игорь лишился сил, несколько минут переводя дыхание. Мучительная жажда заставила сделать новую попытку, затем ещё и ещё… Весь мир, весь смысл жизни сузился до размеров маленького кусочка металла. Наконец, ключик удалось схватить, с большим трудом перевернулся, погрузившись в пучину безумной боли, ещё большие усилия понадобились, чтобы после нескольких попыток вставить его в крошечное отверстие. Когда рука освободилась, Игорь уронил голову на пол, хватая ртом воздух. Снова накатила тошнота, снова спазмы в желудке, снова дикая боль, текущая из головы в глаза. Мир потемнел, несколько минут продержав мученика в спасительном мраке, свободном от боли. Затем вернулся, а с ним возвратились рвущие тело иглы и жажда.

Застонав, Лукин попытался подняться, но, даже не оторвавшись от пола, снова распластался на паркете, скользком от пота и воды. Извиваясь, словно червь, ежеминутно замирая для передышки, он пополз в сторону спасительной ванны. К счастью, дверь в нее распахнута настежь… Несколько волн тошноты и боли останавливали его, лишь пылающий внутри огонь заставлял двигаться. Язык, распухший от жажды, заполнил весь рот, такой же сухой, как губы, вместо стона теперь вырывалось сипение, перемежавшееся сухими хрипами.

Добравшись, наконец, до ванной, из последних сил, то и дело соскальзывая, каждый раз ударяясь головой о плитку и корчась от взрывов боли, Игорь все же залез на край ванны, сквозь надвигающуюся сумрачную пелену дотянулся рукой до крана, открыл его, из последних сил перевалившись на прохладное, влажное дно. Чуть отдышавшись, принялся жадно, словно зверь, сосать и лакать воду со дна белоснежной чаши, то и дело содрогаясь от новых приступов тошноты и разрывающей сознание боли в голове и глазах.

Утолив первую жажду, Лукин перевернулся, подставив голову под струю благословенной влаги, хватая ртом брызги. Жажда потихоньку отступала, боль тоже, казалось, стала милосердней. Зато приступы тошноты стали яростнее, один из них выплеснулся наружу… Снова перевернувшись на живот, Игорь выливал из себя все, что было внутри, хрипло стеная после каждого спазма. Едва отступившая боль набросилась с новой силой, но теперь её визиты стали намного короче.

Опустошенный, с трудом дышащий, мужчина копошился на дне ванной, переворачиваясь на спину, чтобы снова поймать ртом струю воды. Поперхнувшись, закашлялся, хрипло взвыв от острых спазмов в желудке, закрыл лицо руками, жадно хватая каждую каплю, протекающую сквозь ладони. Постепенно агония прекратилась, сменившись бессилием. Волны боли начали затихать, становясь реже и слабее, спазмы исчезли, в мышцы вернулась слабая, но ощутимая способность двигаться. Остался только горящий внутри огонь, не затухающий от капель, попадающих в рот.

Неуклюже повозившись, Игорь заткнул слив пробкой, кое-как уселся и откинулся на стенку ванны, свесив руку через край. Так он не утонет, если вдруг потеряет сознание. Чаша постепенно наполнялась холодной влагой, но холод не чувствовался — лишь пылающий внутри костер стал слабеть. Зачерпывая свободной рукой воду, прямо из ванны, Лукин выпивал горсть за горстью. Утомившись, отдыхал несколько минут, затем снова жадно хлебал…

Спустя десятки минут, которым Игорь давно потерял счет, изнуряющая жажда отступила. Тело, плавающее в наполненной до краев ванне, почти не чувствовалось, став легким, как перышко. Перед глазами все ещё вертелись радужные пятна, тем не менее, голова обрела способность думать, досаждал только пульсирующий шум в ушах.

Повисев в невесомости какое-то время, он впервые за вечер… или ночь… ощутил холод. Костер давно погас, внутренности больше не выворачивались, даже есть

захотелось. Нет, не так! Недавнюю жажду сменил первобытный голод, скрутивший желудок, внутри снова все заныло. Накатила ярость, непривычная для спокойного от природы Лукина, вырвавшись из горла утробным рычанием. Расплескивая воду, он задергался, вывалился из ванны на скользкую, как лед, плитку, и неуклюже перебирая руками и ногами, оставляя за собой лужи, на четвереньках пополз на кухню. Распахнув холодильник, схватил первое, что попалось под руки — кольцо колбасы. Тут же впился в нее зубами и сожрал, почти не пережевывая. Следующим исчез кусок ветчины, кусок сыра… Опустошив холодильник, Игорь упал на пол, часто и глубоко дыша. Желудок наполнился, но голод никуда не исчез. Поднявшись на колени, дотянулся до морозилки, выгреб из нее все на пол и принялся пожирать добычу. Рот наполнился соленым привкусом крови, затрещали зубы, но вкус собственной крови только подстегнул алчущую утробу. Рыча и захлебываясь слюной, Лукин грыз твердые, как камень, пельмени, кусок ледяного окорока, замороженные котлеты… Когда, наконец, ничего не осталось, выпотрошил шкафчик с консервами. С трудом контролируя себя, оставляя на руках и губах порезы, он опустошал одну за другой банки с мясными и рыбными консервами, брезгливо отбрасывая в сторону горошек, фасоль и кукурузу. Наконец, почувствовав сытость, Игорь упал посреди кухни, переводя дыхание, а вскоре забылся тяжелым, без сновидений, сном. Часто подрагивая во сне от судорог, пронизывающих тело…

Глава 6

Дмитрий Погожин, бывший телохранитель

8.04.2008. Вечер. Прочь из Москвы!

Расставшись со своим коллегой, теперь уже бывшим, Погожин моментально выбросил его из головы. Прежде всего, выбраться из окруженной асфальтовым кольцом ловушки для миллионов людей! Прочь, туда, где его ждет безопасный схрон, а затем, оценив ситуацию, пробиться к своим, на восток, на базу под Фрязево! Может быть, его командир, в новых обстоятельствах забудет о страшном поступке Дмитрия? Возможно, он снова сможет пришить гордый шеврон группы «Знамя», не знающего поражений, наводящего ужас на любого врага? Снова обняться с братьями, за которых даже он, Погожин, без колебаний отдаст жизнь…

Доехав до выезда на Дмитровское шоссе, Дима остановился и посмотрел на бесконечную вереницу машин, тянущихся из города. Затем по сторонам, отметив для себя нескольких «шатунов», как он для себя назвал этих ненормальных… То есть, невесть каким образом оживших мертвецов. Некоторые из них стояли неподвижно, другие валко шагали в сторону убегающих от них редких прохожих. Стрельба уже не затихала, временами перерастая в шум настоящего боя, по шоссе в сторону центра проехала БРДМ [11] , затем несколько тентованных армейских грузовиков, в каких обычно перевозят солдат.

11

БРДМ — бронированная разведывательно-дозорная машина, в данном контексте БРДМ-2

Мимо стоящего у обочины гелендвагена медленно проехал тонированный джип, из открытого окошка выглянул быковатого вида «пацан». Увидев за рулем «гелика» затянутого в черную униформу Дмитрия, влез обратно, джип, развернувшись, умчался в обратную от шоссе сторону.

— Ну вот и пришло ваше время, братки… Теперь вас никто в «воронки» паковать не будет, гуляй-не-хочу… — презрительно пробормотал Погожин, глядя в зеркало заднего вида на удаляющийся внедорожник.

Дождавшись небольшого просвета в непрерывном потоке машин, Дмитрий дал по газам и вылетел на перекресток, чуть не задев белую «газель» с десятком пассажиров. Вместо того чтобы пересечь шоссе, Дмитрий свернул на встречку и погнал к выезду из города, прижимаясь к обочине. Редкие машины, несущиеся навстречу по почти свободной дороге, возмущенно сигналили наглецу, грубо поправшему правила дорожного движения. Водители в вяло движущемся потоке из города, бросали в его сторону взгляды, полные зависти и злобы, но он их даже не видел.