Ад. том 4
Шрифт:
— Воля, прими эту жертву.
— Бум-бум! — отдача бьёт в плечо с такой силой, что моё плечо толкает назад, разворачивая меня по часовой стрелке. Секунда, чтобы прийти в себя, ещё пара на осмотр того, что наворотили две слезы.
Толпа людей, озирающаяся по сторонам в глубочайшем недоумении. Несколько человек, громко матерясь, пытается стереть со своих лиц ошмётки плоти и кровь. На земле, там, где стоял Абиель, лежит сапог, из которого торчит обломок кости. Всё, что осталось от предателя. Твою же бабушку! Что бы я еще раз стрелял непроверенным боеприпасом, усиливая его силами Воли, к чёрту такие эксперименты!
— Уходим,
— Повелитель, мы расскажем братьям и сёстрам, как ты поступаешь со своими кровниками. — произнёс мастер, поровнявшись со мной. — Перворожденные чтут свои законы превыше всего, а ты поступил правильно. Не стал принимать дуэль, даже не коснулся предателя благородным оружием. Раздавил, как личинку листоеда.
— Меня интересует другое. Что случилось такого, что Абиель оставил князя и отправился в направлении мира Хаоса, да ещё в компании людей. Больше всего это похоже на бегство.
— У меня нет ответа на этот вопрос, Повелитель. Нсли всё так, как ты говоришь, то князь, скорее всего, совершил ритуальное самоубийство, передав старейшинам право выбора нового князя. Да, он вновь возродиться, но уже не перворожденным, изгоем.
— Как у вас всё сурово, однако. — произнёс я. — Лучше ответь, далеко ещё до селения, где проживает князь?
— К вечеру будем на месте, если не случится непредвиденных остановок.
Незнаю, кто нам ворожил дорогу, но, до самого вечера ни одна тварь не приблизилась к нашей группе. Единственное, что произошло в пути, это полученное мной сообщение, развернувшееся перед глазами золотым текстом:
«Seraphim, домен Хаоса (Virent Infernum) продан за: 200 000 сил Его (трансформировано в 4 сосредоточия Воли, каждый обьёмом в 100 000 сил Воли)
Получена благодарственная приписка от покупателя:
«Это было крайне глупо с твоей стороны, отпустить жирдяя живым. Таким идиотам не место среди истинных игроков. Бойся, мальчишка, ты — второй в моём списке.
P.S. Астарот.»
На всякий случай я перечитал сообщение дважды. Затем, осознав произошедшее, попросил отряд подождать меня пару минут, а сам переместился в личную зону отдыха. Четыре изумрудных кристалла, обнаруженные в вещмешке, едва помещались на моей ладони, настолтко они ьыли крупными. А ещё они сияли, да так ярко, что даже под солнечными лучами на них невозможно было смотреть.
Переложив все четыре сосредоточия в стеллаж, на соседнюю с активаторами полку, я закрыл за собой дверь в божественный конструктор, и тут же перенёсся назад, в нейтральный мир.
А вечером мы вышли к городу. Нет, не к крепости, огороженной каменной стеной, а к настоящему, хоть и полуразрушенному городу. Наверное на Земле такой можно было встретить в конце девятнадцатого века, где-нибудь в глубинке. Здесь были и каменные строения, возвышающиеся в центре города на шесть-восемь метров, и деревянные одноэтажные бараки, и совсем лачуги, как правило уже полуразрушившиеся.
— Я не вижу защитных стен. — обратился я к Эрае, которая, после происшествия у реки, старательно держалась за моим левым плечом. Видимо очередной обычай перворожденных.
— Твари сюда не забредают, разве что совсем дурные. Стоит хоть одной показаться на окраине,
— То-есть, как в обычном мире. — произнёс я, отмечая, что здесь не только живут, но и следят, чтобы соблюдался элементарный порядок. Дорога, по которой мы шли, выглядела ухоженной, а когда миновали несколько кварталов, стали видны следы капитального ремонта. Более того, часть лачуг были снесены, и на образовавшемся ровном месте в изобилии расположились грядки, на которых прямо сейчас трудились люди. Складывалось ощущение, что мы попали в какой-то дачный посёлок, а точнее — в пригород. У меня аж скулы свело от навалившихся воспоминаний. Ведь мой дом располагался в подобном месте…
В обжитые места сразу не пошли, переночевали в одном из уцелевших домишек. Спешить некуда. Зато утром, едва солнце выглянуло из-за горизонта, плотно позавтракли и двинулись в центр.
— Мастер! — первый же попавшийся нам перворожденный, вооружённый и в броне, сразу же узнал Самиэля. Видимо мой подчинённый имел среди ушастых серьёзную репутацию, потому как эльф в пояс поклонился, показывая своё уважение, и лишь после заговорил: — Мастер, князь Мироэль ждёт тебя!
— Я не знаю никакого Мироэля, младший брат. — ответил Самиэль. — Куда делся наш…
— Он ушёл в изгнание, мастер. После того, как князь долгое время был безвольной марионеткой прислужника демонов, он сам снял с себя ответственность, передав её князю Мироэлю.
— Передай новому князю, мой хозяин хочет поговорить с ним. — было видно, как тяжело даются эти слова мастеру. От услушанного у встретившего нас эльфа глаза на лоб полезли.
— Мастер? — растерянно спросил он. — Что значит — хозяин?
— Я расскажу как-нибудь эту историю, но сейчас на это нет времени.
Новый князь принял нас крайне холодно. Он даже не привстал со своего трона, хотя все встреченные нами ушастые проявляли брльшое почтение в отношении мастера. Более того, когда правитель эльфов узнал, что мастера победил хуман, да ещё и однорукий, он открыто заявил, что не хочет разговаривать с Самиелем, потому как мастер не только потерял свой статус, но и опозорил свою расу.
— Ты потерял право называться мастером, проиграв этому мальчишке! — заявил он, тыча в мою сторону пальцем. Я всё это время молчал, потому как не знал правил этикета перворожденных, да и речь пока не дошла до самого главного. Но, услышав, как этот седой эльф называет меня мальчишкой, подобрался. Внезапно пришло понимание — нам здесь не рады. И нормального разговора не получится. Эльфы — свободолюбивая раса, а я для них чужак. К тому же, они только что узнали, что их правитель был марионеткой предателя, и вряд ли согласятся на мои условия.
Показать силу? Я еще в детстве, от своей бабушки неоднократно слышал поговорку — насильно мил не будешь. А мне нужны только добровольцы.
— Самиель, мы уходим. — произнёс я, перебивая разошедшегося князя, вещающего что-то о законах и чести. Этот ушастый сейчас на своей волне, к тому же только что стал правителем целой общины перворожденных. Каждое его действие пристально рассматривается и взвешивается ушастыми. Прими он моё предложение, и его сочтут слабаком. Эх, не вовремя мы пришли, совсем не вовремя. Да и сама идея теперь выглядит крайне наивной.