Адам и Отка
Шрифт:
40
Адам свободен. А Отка с тётей составляют процессию, которая следует за коляской Влади. Вся процессия направляется в центр города. А дядя остался дома изучать какой-то иностранный язык, потому что всюду хочет понимать людей и объясняться с ними. Адам очень радуется своей свободе. Ему нужно кое о чём подумать. И к тому же у него есть свои планы: он собирался заглянуть в табачный киоск в надежде застать там одного Шару. Минуту назад он заметил его мать у входа в магазин самообслуживания.
Пожалуй, Адаму следует подготовиться.
И вот Адам входит в лавку. Это маленькое помещение, на прилавке стопки газет, сзади полки с пачками сигарет, на стенах плакаты. За прилавком Шара. Но Адам сразу же замечает, что и в табачной лавке Шара чувствует себя хозяином. Лицо у него замкнутое и чужое, в глазах ни малейшего испуга, выражение скорее внимательное, чем бдительное. Драться он не стремится, это видно сразу.
Адам выбирает открытку и платит за неё. Шара берёт крону, спокойно возвращает сдачу, не теряя своего достоинства. Правда, голос его немножко приглушён и дышит он чуть прерывисто, как и Адам. Но Шара явно не растерялся. Это Адам должен признать. Чувство превосходства у Адама исчезает. Положение снова ноль-ноль. Враждебность у Адама постепенно тает, затаившись где-то глубоко внутри.
Адам вспоминает о табличке, которую он взял у пана Венцла. Он вытаскивает её и ещё раз читает: «Не трогайте маятники». Табличка красивая, металлическая, белая эмаль с чёрной надписью. Он кладёт её на прилавок и говорит:
— Смотри, что я тебе принёс!
Шара смотрит на табличку, густо краснеет, и в глазах у него появляется какое-то робкое выражение, Адам теперь замечает, как у него отстают уши.
— Я не могу её взять, — наконец отвечает Шара. — Ты не наш.
— Подумаешь, не ваш, я ведь принёс вывеску не кому-нибудь, а тебе.
— А почему ты мне её принёс? — насторожился Шара.
— Потому что мы с тобой так здорово подрались!
— Что ж, можно и ещё подраться! — Шара снова успокоился. Краска от лица отливает, и оно снова становится естественно бледным.
— А я еду завтра домой, — говорит Адам. — Как приеду, тогда и подерёмся.
— Ладно.
— А вывеска?
— Оставь её здесь.
— Ну, до свидания.
— До свидания!
Адам выходит на улицу и только теперь немного успокаивается. Как странно, он больше смеётся, чем ругается. Впрочем, так и должно быть. Этот
41
Тётя не хочет, чтобы первый вечер с Владей прошёл буднично, как самый обыкновенный вечер. Как можно отметить такое торжество? Она решает купить торт, сделать красивые бутерброды. Будет чай, фруктовый сок, а может, кто захочет и вина. Семья Суковых стала больше! А это надо отметить. Пусть об этом событии не забудут и дети из Выкани. Но, наверное, и этого мало… Отка считает, что на таком торжественном событии должны присутствовать и друзья. Тётя удивлённо смотрит на неё. О каких таких друзьях она говорит? Ведь они в своём доме почти никого не знают. Друзья с работы? Те живут далеко. Их они уже не успеют пригласить.
Тогда Отка называет пана Венцла и барышню Терезу. Почему бы им не прийти? Это ведь не только друзья Отки и Адама, они также и тётины друзья. Только тётя об этом ничего не знает, у неё ещё не было времени поближе с ними познакомиться.
— Пана Венцла? Хватит с меня его часов, — хмурится тётя, — а о барышне Терезе у меня своё мнение.
— Ну почему бы нам их не позвать? — говорит вдруг дядя. — Пусть о нашем событии знает как можно больше людей. Пусть все знают, что сегодня нас стало на одного больше.
— Хорошо, — соглашается наконец тётя.
И вот приходит пан Венцл, чисто выбритый, в тёмном костюме и от этого ещё более старый. Он сначала извиняется за свои часы, что они так громко бьют, и обещает снять их со стены, которая у них общая… Места на других стенах у него ещё хватит. А если потребуется, он на время остановит все часы… если, например, маленький Владя не сможет из-за них спать.
— Нет, что вы, что вы, — говорит тётя так любезно, что Отка даже не узнаёт её. — Пусть малыш привыкает к шуму с малолетства. Мы ведь в Праге, а не где-нибудь в деревне.
— Мы его любим больше всех детей на свете, — заявляет дядя. — Но воспитывать его мы будем хладнокровно.
Приходит и Тереза, и её серебряная голова сияет в квартире Суковых как ясная луна. Каждому с милой улыбкой она говорит что-нибудь весёлое. А тётю она навсегда завоёвывает тем, как забавляет Владю: она чирикает, мяукает, пищит и делает всё это так очаровательно, что малыш вдруг начинает проявлять внимание. Тёте даже кажется, что Владя улыбнулся, хотя это наверняка простой материнский самообман. Тереза успевает подморгнуть и Отке, а когда никто не видит, шепнуть, чтобы она о ней не беспокоилась. Завтра вечером Тереза снова идёт в кино. Её пригласил один молодой авиамеханик.