Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская
Шрифт:
Но Мерсбург остудил его боевой пыл.
— А вы уверены, что эта саксонка — ваша жена? — спросил он.
— Нет, — ответил тот, — но подозреваю, что это она.
— В таком случае зачем вам ехать к маркграфу? Чтобы погубить жену необоснованными подозрениями и самому стать посмешищем?
— Признаюсь: я неправ; тем не менее давайте поедем по направлению к Бадену: уверен, там мы непременно узнаем что-нибудь полезное и продолжим искать Аделаиду.
— Не возражаю, хотя и уверяю вас, что, если путь сей и не опасен, проделаем мы его без всякой пользы.
Ничто не могло погасить ревность Фридриха, и в тот же день наши паладины
Прибыв в город, они обнаружили, что там все бурно обсуждают историю романа маркграфа и прекрасной саксонки. Маркграф посулил награду за голову барона Дурлаха; также он обещал щедро заплатить тому, кто приведет обеих беглянок. Когда известия эти достигли ушей Кримпсера, тот, торопясь примириться с маркграфом, отправил содержавшегося у него в тюрьме Дурлаха к маркграфу в Баден, на верную смерть. Совершив сей коварный поступок, он тем не менее не выдал тайну Аделаиды, и сколько его ни спрашивали, упорно отвечал, что понятия не имеет, кто были женщины, похищенные Дурлахом. Уверенный, что это разыскиваемые им беглянки, разгневанный маркграф сорвал злость свою на том, кто оказался у него в руках, и вскоре барон Дурлах исчез. Итак, ниточка снова оборвалась.
Именно в это время Фридрих и приехал в Баден.
— Ах, государь, — сказал ему граф Мерсбург, — разве я не предупреждал вас, что поездка сия не опасна, но бесполезна? Что вы намерены спросить у повелителя этого города? Ему известно не более, чем вам. Он знает, что у него из-под носа увели женщину, в которую он безумно влюбился, но он не знает, кто эта женщина, и, разумеется, ни за что не признается, каковы на самом деле были их отношения.
— Возможно, — согласился Фридрих, — однако след — я уверен — отыскать еще можно; мы знаем, что барон Дурлах, пойманный разбойником Кримпсером, был знаком с прекрасной саксонкой, так что у Кримпсера, мы, возможно, сумеем получить разъяснения.
— Государь, — молвил Мерсбург, — только такой влюбленный ревнивец, как вы, станет пытаться разузнать, не был ли спаситель жены его заодно и ее любовником. Не стану напоминать о трудностях подобного предприятия, хотя я готов помочь вам преодолеть их. Но унижение!.. Подумайте об унижении, коему вы намерены добровольно себя подвергнуть, пожелав расспросить разбойника о том, что стало с вашей женой. Вы всегда преследовали разбойников в собственных владениях, а тут вдруг вознамерились идти к ним на поклон, дабы узнать о судьбе супруги, разделившей с вами трон. О мой государь, правильно говорят: страстям неведом стыд. А если главарь будет с вами непочтителен или окажет вам дурной прием, что вы станете делать?
— Прежде всего, я не стану называть своего настоящего имени; а потом, если он встретит меня подобающе, я награжу его, а если он поведет себя непочтительно, при первой же возможности я его уничтожу.
Мерсбург попытался возразить, однако напрасно; пришлось идти.
Когда разбойники остановили наших путешественников у подножия горы, те назвались баварскими дворянами, прибывшими в эти края с целью «обговорить одно дельце с знаменитым Кримпсером». Ночь пришлось провести под деревьями, где к ним для охраны приставили шестерых разбойников; утром же разбойники направились к главарю и доложили, что трое баварских рыцарей живейшим образом просят оказать им честь побеседовать с ними. Вернувшись, посланцы объявили, что главарь готов принять чужестранцев, но прежде им следует сдать оружие.
— Какое унижение! —
— А если мы откажемся выполнить это условие? — спросил Фридрих.
— Воля ваша, — ответил гонец. — Тогда вас не допустят к нашему предводителю, схватят и бросят в темницу.
— Сударь, — продолжил Мерсбург, обращаясь к Фридриху, — если это те самые увлекательные приключения, кои вы мне обещали, согласитесь, я поступил бы умнее, если бы остался дома.
Однако надобно что-то делать. Разбойники Кримпсера заявили, что решения их главаря не обсуждаются.
— Едем, — произнес Фридрих и первым сложил оружие; граф и оруженосец последовали его примеру.
— Поиски той, от которой зависит счастье всей моей жизни, завлекли меня сюда, а ради нее я готов пожертвовать всем, даже честью.
— Честь ваша нисколько не пострадает, — ответил один из разбойников. — После беседы с главарем нашим вам вернут оружие. Склонить чело перед одним из тех, кто в свое время заставлял содрогнуться пол-Европы, бесчестья нет.
Они прибыли на место. Восседая на груде оружия, разбойник принял чужестранцев, коим велели стоять перед ним, обнажив голову. Сначала Кримпсер расспрашивал сам, затем пожелал выслушать прибывших; Фридрих изложил цель своих поисков. Не нарушая законов чести и признательности, Кримпсер посчитал необходимым присоединить к сим добродетелям немного хитрости, которую он всегда полагал не лишней, ибо она позволяла ему извлекать из разбойного ремесла немалые прибыли.
— Рыцарь, — издалека начал он, обращаясь к Фридриху, сразу его узнав, — та, кого вы ищете, — ваша жена?
— Она дама моего сердца, и вот уже два года я сражаюсь ради нее с невежами и предателями.
— В таком случае советую вам сменить предмет привязанности своей; она вас недостойна: не имея доказательств ее верности, я бы не стал сражаться ради нее.
— Вы бесчестный человек, и ответите мне за эту клевету.
— Если вы не питаете ко мне уважения и вам не угодно знать истину, не стоит меня расспрашивать, иначе вам придется жестоко поплатиться за свою неучтивость. Поверьте, не мне одному отдалась ваша прекрасная саксонка: когда она прибыла ко мне, она была любовницей барона Дурлаха, укравшего ее у маркграфа Баденского, с которым, как известно, она состояла в самых близких отношениях.
Охваченный гневом, Фридрих бросился к груде оружия, служившей сиденьем разбойнику, и попытался выхватить меч, однако Мерсбург успел перехватить его руку, сдержав его пыл.
— Это все, что вы хотели узнать у меня? — ухмыляясь, спросил Кримпсер.
— Нет, — ответил Фридрих. — Вы должны мне сказать, что стало с той женщиной, судьба которой меня столь интересует; она все еще томится в вашей грязной темнице или вы вернули ей свободу?
— Ее здесь больше нет; полагаю, сейчас она в Далмации.
— Она поехала туда через Венецию?
— Возможно, — надменно ответил Кримпсер. — Однако ваши вопросы меня утомили. Стража, уведите этих людей; у подножия горы верните им оружие, и далее они вольны идти, куда им угодно.
Возразить было нечего. Разбойники в точности исполнили приказание главаря своего; ночевали рыцари уже в Бриксене, в харчевне, расположенной на окраине города.
Пребывая в смятении и отчаянии, Фридрих никак не мог заснуть. Утомленный глупыми утешениями оруженосца Питремана и раздраженный упреками соратника по оружию, он решил прогуляться.