Адепт (Адепт - 1)

Куртц Кэтрин Ирен

В ответ ему послышался хор ободряющих и успокаивающих голосов. Они говорили на разных языках, но он понимал их все. Он вдруг понял, что слышит многочисленные эха собственного голоса, и каждый голос говорил ему одно: Успокойся. Успокойся и знай, что ты господин всего.

Он прекратил дергаться. И сразу же дикие пульсации света начали успокаиваться. Перегрин не шевелился - и буря улеглась. Постепенно буйство красок сменилось ровным световым полем, напоминающим жемчужное озеро, - и он мог идти по его глади! Немного напуганный и изрядно пораженный, он двинулся через это безмолвие...

Вокруг

него, постепенно поглотив все остальные цвета, разгорелся мягкий синий свет. Он попытался сконцентрировать взгляд и обнаружил, что глаза его закрыты. Он открыл их и уставился в знакомое уже нарисованное звездное небо. Он снова лежал в своей комнате в Стратмурне.

Озадаченный Перегрин в смятении сел в постели, вспоминая только что виденный сон И тут же какой-то внутренний импульс мягко, но решительно заставил его изложить все это на бумаге. Тут же, на столике у изголовья, нашлись ручка с блокнотом. Он включил лампу и принялся записывать подробности своего сна.

Когда он закончил, было уже больше восьми. Вспомнив, что хозяин дома имеет привычку вставать рано, он поспешно завершил свой туалет и с блокнотом под мышкой спустился к завтраку. Слегка запыхавшись, он появился в утренней гостиной. Адам наливал себе чай, с газетой у локтя. Судя по виду из окон эркера, день обещал быть туманным.

– С добрым утром, - выпалил Перегрин, одарив хозяина немного сконфуженной улыбкой.
– Надеюсь, я не совсем уж осрамился, опоздав на завтрак?

– Ни в коем случае, - рассмеялся Адам, отодвигая газету.
– Я и сам только сел. Присаживайтесь.
– Он внимательно посмотрел на него.
– Что-нибудь забыли?

– Нет, ничего.
– Перегрин с готовностью уселся напротив Адама.
– Мне приснился совершенно необычный сон. Ничего, если мы поговорим о нем?

– Разумеется, - ответил Адам.
– Вы записали?

Перегрин кивнул, выложил блокнот на стол и подвинул его к Адаму.

– Вот - все, что я запомнил. Только вам не обязательно читать все это прямо сейчас, - вдруг усовестился он.
– Лучше сначала позавтракать.

Адам взял блокнот и с улыбкой взвесил его в руке.

– Мне кажется, я справлюсь и с тем, и с другим, - весело ответил он. И потом, мне кажется, с этим завтрак будет куда интереснее, чем с газетой. Кстати, не забудьте поесть сами...

Перегрин принялся за тосты с чаем, а Адам тем временем прочитал и снова перечитал исписанные убористым почерком страницы. Наконец он опустил блокнот. Перегрин тут же оторвался от своей тарелки, словно разом потерял аппетит.

– Ну?
– беспокойно спросил он.
– Что вы об этом думаете?

– Ответ азбучный, - улыбнулся Адам.
– Что вы думаете об этом сами?

Перегрин поморщился.

– Так и боялся, что вы это скажете.
– Он помолчал, размышляя, потом решился.
– Исходя из того, что вы говорили вчера на лекции, полагаю, все это имеет отношение к истории и тем резонансам, которые она генерирует. Только я не понимаю, при чем здесь вся эта галерея автопортретов?

Он искоса посмотрел на Адама, словно приглашая его объясниться. Адам бросил на него пронзительный взгляд из-под бровей и осторожно положил блокнот на стол

между ними.

– Не думаю, что вам нужна моя помощь, чтобы извлечь смысл. Верно?

Перегрин прикусил губу, подбирая слова.

– Нет. Нет, пожалуй, не нужна. Но...
– Он раздраженно тряхнул головой.
– Адам, - выпалил он.
– Меня растили убежденным пресвитерианцем. Мне как-то сложно соотнести намеки на реинкарнацию с христианством.

– Однако христианство объединяет множество интерпретаций одной и той же исходной истории, - возразил Адам.
– Иначе у нас не было бы стольких разновидностей христианства, каждая из которых убеждена в том, что ее способ общения с Господом - лучший.

– Значит, вы считаете эти два понятия совместимыми?
– не без сомнения спросил Перегрин.

Адам пожал плечами:

– Это уже вам решать. По моему мнению - говорю это как убежденный христианин; всего неделю назад я обедал со своим епископом - христианство вполне способно включить в себя куда больше универсальных истин, чем принято разнообразными конфессиями.

Это наблюдение застало Перегрина несколько врасплох, некоторое время он молчал.

– Но это безумие, - медленно сказал он наконец.
– Вы психиатр, и вы же говорите мне, что мои видения на деле не видения, а истинная правда.

– Я этого не говорил, - возразил Адам.
– Но если вам от этого спокойнее, считайте, что иллюзия резонансов нашего прошлого - наших прошлых жизней, если хотите, - является удобной метафорой для использования некоего седьмого чувства, адекватного объяснения которого на сегодня нет. Другими словами, если это действует, грех этим не пользоваться.

С минуту Перегрин с выпученными глазами молча смотрел на него, переваривая услышанное. Потом он медленно кивнул.

– Мне кажется, я начинаю понимать, - пробормотал он.
– Во всем этом даже есть какой-то смысл.

– Интуитивный смысл?
– с улыбкой спросил его Адам.

– Возможно. Но в одном вы правы подлинная это реальность или только кажущаяся, то, что я нахожу хоть какие-то объяснения происходящего со мной, - уже лучше, чем ничего.
– Он побарабанил пальцами полежавшему на столе между ними блокноту и снова поднял взгляд - Ладно. За недостатком других теории давайте допустим, что до этой жизни я прожил несколько других. Но если то же самое верно и в отношении вас, - продолжал он все тем же рассудительным тоном, - значит, то, что я видел позавчера вечером, что я пытался зарисовать, было... резонансами вашего прошлого?
– Он поднял взгляд на Адама, ожидая ответа.

– Немного упрощенно, - улыбнувшись, согласился Адам, - но в целом верно.

Перегрин подумал еще немного.

– А вы сами видели тени моих прошлых жизней?
– спросил он.

– Непосредственно - нет, если вы это имели в виду.

– Почему?

– Во-первых, - ответил Адам, - подозреваю, потому, что научился ограничивать свое видение во времени, равно как и расширять его. Во-вторых, мои основные способности лежат в другой области.

Прежде чем Перегрин успел потребовать более подробных объяснении, Адам расправил плечи и отставил в сторону чашку с блюдцем.