Адепт Источника
Шрифт:
Я повернул кресло с Брендой к компьютеру и начал диктовать ей исходные данные. Она проворно вводила их в память, ее пальцы порхали над клавиатурой, словно мотыльки, а с губ то и дело срывались комментарии: "Ужасно!", "Невероятно!", "Нет, это каким же извращенным умом нужно обладать, чтобы придумать такую жуткую асимптотику!" Последнее ее замечание, как мне думается, было сделано в адрес творца всего сущего.
Закончив ввод данных, Бренда произвела еще несколько манипуляций, затем повернулась ко мне и заявила:
– Я подключилась к одному крупному вычислительному центру на Земле Хиросимы. Это позволит нам значительно сэкономить время, достигнув вместе с тем высокой точности
– А что это за Земля Хиросимы?
– поинтересовался я.
– Мир, в котором мы с Брендоном живем. Tellus 0073-BAT по каталогу. Назван в честь... вернее, в память о городе, который полвека назад был подвергнут ядерной бомбардировке.
– Да, да, что-то припоминаю. Раньше это была Земля Проигравшего Наполеона Четыре, а до этого - Земля Юлия Цезаря Сто Тринадцать. Громоздкие были названия.
– Вот их и сменили, - сказала Бренда.
– Правда, после твоего исчезновения были сброшены бомбы еще на одну Хиросиму, в другом мире, и там это сделали не русские, а американцы. Но название закрепилось за этим.
– Понятненько, - сказал я.
С обозначением миров всегда были проблемы, и еще никто не нашел их лучшего решения, чем неудобочитаемые, но точные каталожные наименования типа Tellus такой-то, Umbra такая-то и так далее. Беда состояла в том, что в каждом языке название мира напрямую сопряжено со словом, обозначающим почву под ногами; то есть по большому счету, все миры носят одно и то же имя - Земля. Даже если заимствовать названия из местных языков, все равно путаница неизбежна, потому как количество населенных миров бесконечно, а разнообразие языков ограничено, пусть и в довольно широких пределах. Так что общее число слов, которые в переводе значат Земля, хоть и велико, но конечно, причем значительную их часть составляют вариации на заданную тему - Зямля, Семла, Жемя и прочее в том же духе. Яркий пример тому - обширная группа Теллурианских миров, которые в Экваторе контролируются сразу несколькими Домами. К этой группе по всем основным признакам принадлежит, кстати, и мир, где я провел последние двадцать лет своей жизни. Я решил назвать его Землей Артура. В честь моего прадеда, конечно, не поймите меня превратно.
Бренда запустила программу на исполнение и поднялась с кресла.
– Готово. Теперь остается только ждать.
– Как долго?
– Все будет зависеть от скорости сходимости. Может быть, час, а может, и целую неделю.
– Хорошенькое дельце!
– Но я думаю, что нескольких часов будет достаточно, - добавила Бренда.
– Если, конечно, искомый предел не лежит в области сильных нерегулярностей.
– Будем надеяться, что это так, - сказал я.
– Очень хотелось бы верить, что все обойдется.
– Вера, надежда, любовь...
– Бренда сочувственно поглядела на меня и вздохнула.
– Артур, я голодна. Пойдем перекусим. Все равно в ближайшие час-полтора делать на здесь нечего.
Я безразлично пожал плечами.
– Как скажешь, сестричка.
Мы спустились вниз и прошли в кухню, где Бренда в один момент вскипятила воду в чайнике, приготовила целый кувшин горячего кофе и сделала десяток бутербродов с мясом, сыром и зеленью. Мы уселись за стол и приступили к еде.
Я быстро умял два бутерброда, запивая их кофе, потом откинулся на спинку стула и достал из кармана сигарету. Бренда ела с отменным аппетитом, а я молча курил, пил кофе и любовался ею. Без сомнений, она была самой прелестной из моих сестер, родных и сводных, даже маленький рост ничуть не портил ее, лишь выгодно подчеркивая ее красоту - хрупкую и изящную. Бренда не отличалась какой-то особенной женственностью, но у нее в избытке было то,
После четвертого бутерброда Бренда поумерила свой гастрономический пыл и спросила:
– Ты давно вернулся?
– Совсем недавно. Этот мир - первый из Экваториальных, который я посетил после своего отсутствия.
Сестра взяла с тарелки пятый бутерброд, с сомнением посмотрела на него, затем все же откусила небольшой кусочек.
– Стало быть, - произнесла она.
– Срединные миры существуют?
– Да.
– И Истоки Формирующих - вовсе не измышления Врага?
Это был тот вопрос, которого я ожидал. До того как Бренда застала меня работающим с компьютером и предложила мне свою помощь, до того как она посмотрела на меня своими невинными голубыми глазами, я не мог решить, в какой степени ей доверять. Но ее взгляд пленил меня и развеял все мои сомнения. В детстве Бренда была моей любимицей, и спустя двадцать лет я продолжал испытывать к ней глубокую привязанность. Сердце подсказывало мне, что я могу на нее положиться, что также я могу положиться на Брендона и Пенелопу, и я был склонен прислушаться к голосу своего сердца. Если вам угодно, можете назвать это интуицией - она у меня отменная.
– Истоки есть, - ответил я.
– Факт их существования содержится в той информации, что я надиктовал тебе, а ты ввела ее вместо исходных посылок Дианы.
– Я это поняла.
– Так почему же спрашиваешь?
– Хотела, чтобы ты подтвердил это прямо и недвусмысленно. Человеку вообще свойственно уточнять уже известное вследствие дурной привычки постоянно подвергать сомнению все и вся, даже собственные умозаключения. Я называю это жаждой достоверности.
– Бренда обворожительно улыбнулась.
– Во мне эта жажда особенно сильна; другими словами, я очень любопытна. И я не могу поверить до конца, что ты жив, пока не услышу от тебя рассказ о твоих приключениях.
– Но ведь я перед тобой, - с усмешкой заметил я.
– Ты вполне можешь оказаться призраком.
Я перегнулся через стол и чмокнул сестру в губы.
– Видишь, я реален. Призраки не целуются.
– Еще как целуются!
– возразила Бренда.
Мы оба рассмеялись.
– Ну ладно, убедила, - сказал я.
– Позже я обо всем расскажу, когда с нами будут Брендон и Пенелопа. Вы услышите мою историю все вместе.
Бренда кивнула и осторожно откусила от бутерброда еще кусочек.
– Не советую, - затем произнесла она.
Я вопросительно взглянул на нее.
– А?
– Не советую рассказывать ОБО ВСЕМ, - пояснила она.
– Это неразумно.
– Вот как? Почему?
– Мощь, - сказала Бренда.
– Там, у Истоков, таится огромная мощь. Ты дал мне информацию, я запомнила ее и при желании могу втайне от тебя рассчитать наименее опасный путь.
– По моим оценкам, - заметил я, - максимальная вероятность уцелеть на самом безопасном пути, рассчитанном со знанием всех асимптотических условий, для среднестатистического причащенного не превышает одной тысячной.
– Одна тысячная уже что-то. Это не одна стомиллионная. При такой вероятности выживания риск становится оправданным. Ставки слишком высоки, игра стоит свеч.
"Черт побери!
– подумал я, с беспокойством глядя на Бренду.
– Либо она дьявольски хитра, либо потрясающая душечка." Мне очень хотелось верить в последнее.
Бренда вновь поднесла ко рту бутерброд, но в последний момент остановилась, тяжело вздохнула и с видимым сожалением положила его обратно на тарелку.
– Знаешь, - сказала она.
– Когда я начинаю есть, то никак не могу остановиться.