Адепт
Шрифт:
Таня хихикнула, как бы стараясь удержать разговор в правильном русле.
– Ясно.
Но разговор всё равно зашёл в тупик. Таня это прекрасно чувствовала. Крепкий орешек! Какие же темы он начнёт с интересом обсуждать?
Тем временем, её пальцы дали о себе знать. Казалось, будто она вот-вот выронит телефон, ибо своих конечностей девушка почти не ощущала. Настала пора закончить этот недоразговор.
– Ладно… Я тут немного замёрзла. Так что надо отогреться.
Внезапная мысль осенила её.
– Слушай… – сказала Таня. – Завтра ж ведь воскресенье?
– Да.
– Давай погуляем по центру.
– Зачем?
– Ну…
Повисло молчание.
– Саша? – тихонько спросила Таня после нескольких мгновений.
– Да. – наконец ответил он.
– Во сколько? Мне удобно в два часа дня, там кое-какие дела утром по дому есть… А ты как?
– Могу в два часа дня.
– Отлично! – улыбнулась девушка. То, что парень пошёл на её условия, видимо, ей польстило. – Тогда до завтра!
– До завтра.
– Пока!
– Пока. – ответил в своей манере Александр и первым повесил трубку.
А Таня, только услышав прощальный гудок, который следует после завершения звонка, тут же поспешила спрятать его вместе с ладошкой в карман. Зима была в основном мягкой, но холодной. Вновь пошёл снег. Близилось три часа пополудни. А девушка продолжила свою прогулку, без особой на то причины, цели и надобности бродя по улицам, бульварам, переулкам и проспектам дивного русского провинциального города…
Глава 6
Майор являлся человеком среднего роста и крепкого, немного полноватого телосложения. Его лицо всё больше и больше покрывалось морщинами, свидетельствуя об огромных объёмах работы, что ему приходится выполнять каждый день. Его чёрные волосы очень удачно дополняли сложившийся у всех одинаковый образ, а карие глаза и нахмуренные брови как бы свидетельствовали о его внутренней натуре.
Апраксин был человеком со сложным характером. Говоря «сложным», подразумевается, что подход к нему мог иметь шанс найти лишь тот, которого он сам либо очень ценил, либо прожил с ним много лет. И то, даже в таком зрелом возрасте майор часто спорил даже с собственной матерью, не говоря уже о более дальних родственниках. Сослуживцы описывают его как самого отвратительного человека, у которого нет ни капельки понимания окружающих. Что, впрочем, совершенно не мешает Апраксину быть довольно-таки неплохим следователем. Лишь из-за этого он работает не абы-где, а в центральном отделении следственного комитета Энского района, к тому отметившись множеством наград и поощрений от вышестоящего начальства. Цель у него всегда была лишь одна: как можно скорее покинуть ненавистную провинцию и сменить окружение, прежде всего – город.
Однако цель за семь с лишним лет так и осталась недостигнутой. Виной этому можно было бы назвать множество обстоятельств, в том числе чрезмерную методичность и строгость в следовании любым предписаниям (что, как известно, тормозит повышение на многих работах), но майор никогда не называл ни их, ни собственно цели.
Был вечер четверга. Апраксин находился, как всегда, на своём посту, в своём кабинете, цитадели. Цитадели, которая, впрочем, была очень даже преступной во всех смыслах этого слова. Стабильно каждые пятнадцать-двадцать минут к нему то стучались коллеги, спеша занести ценные для очередного следствия, по их мнению, бумаги, то трезвонил рабочий телефон. Сегодня же он был в
В дверь постучались.
– Войдите! – как бы наточив и нацепив на охолощённое ружьё штык, приготовившись отчаянно оборонять рубежи своего личного пространства, крикнул Апраксин.
Дверь в кабинет отворилась, и в помещение зашёл молодой человек, лет двадцати семи, с прежде всего чёткими, зоркими и выделяющимися ярко-синими глазами. Казалось, убери всё остальное на лице, оставив лишь их – он не потеряет своего образа. Они были жгучие, пламенные, будто жаждущие чего-то. Как бы в дополнение к этим глазам шли ярко-русые волосы, длинная, уложеная набок чёлка, выразительные и добрые брови, маленький, правильный нос, а также немного оскалившаяся, но не злая улыбка. Худощавое его телосложение внушало доверие и подсознательную мягкость к этому человеку. Но Апраксин был не из этого числа.
– Здравия желаю, товарищ майор! – начал рапортовать новоприбывший. – Лейтенант Якименко по особому указанию подполковника Стужаева прибыл!
– Здравия, здравия… – со слишком явной неохотой поздоровался Апраксин.
– Пётр Дмитриевич известил меня практически обо всём. С вами я…
Эту тираду майор слушать не собирался.
– Меня он известил намного лучше, чем вас. Я уже знаю, с кем буду иметь дело.
– Да-да, так и я о вас многое знаю. – ухмыльнулся Якименко.
– Вот и славно. Значит, уже заочно мы держим в своих головах, – с нарастающей раздражительностью продолжал Апраксин, – что нам с вами, помимо работы, уж точно не по пути; я раздражаю вас, вы – меня, поэтому…
– Я не знаю, что у вас в голове. – в свою очередь перебил его лейтенант. – Однако о своей вполне могу судить сам. Мне вот кажется, что, несмотря на позавчерашний разговор, мы сможем стать прекрасными напарниками.
Апраксин почувствовал, насколько воздух в его кабинете стал тяжёлым от присутствия этого неугомонного паренька.
Повисло молчание, длившееся несколько секунд. Которое, всё ещё находясь у дверей, нарушил Якименко:
– Так мне можно пройти?
Майор на мгновенье задумался.
– Хм… Ну проходите. К сожалению, равноправного с моим стула для вас не найдётся, но вы можете пока что сесть за место допрашиваемого.
Лейтенант вновь ухмыльнулся.
– Так вы допрашиваете лично у себя в кабинете?
– Уставом не запрещено.
– Почему же?
– Почему не запрещено?
– Нет. Почему вы допрашиваете в таком неприспособленном для этого месте?
– Слушайте, если хотите, можете дальше продолжать смотреть детективы. В жизни немного по-другому.
– Понимаю…
Якименко на минуту призадумался. Ему стало казаться, что эта комната отталкивает его, показывая уже самим расположением предметов, что ему здесь никто не рад, начиная с самого майора Апраксина, заканчивая огрызком некогда приличного ластика в пенале.
– Как вас зовут? – неожиданно спросил майор.
– Иван. Иван Миронович. – ответил лейтенант. – А вас, надо думать, Михаил Евгеньевич?
– Так точно-с.
– Вот и будем знакомы. – на этот раз уже по-доброму улыбнулся Якименко и зачем-то протянул майору руку. Тот, подозрительно взглянув на неё, всё же пожал её.