Адептка (сборник)
Шрифт:
И посмотрел на нас. Мы с Наавиром вопросительно взирали на него, демонстрируя жажду узнать, что там было. Офицер Найтес скорбно вздохнул, печально посмотрел в стремительно темнеющее небо, снова на нас и понял, что не отвертится.
– Одна из человечек по каким-то странным причинам связалась с вампиром, – начал он. – Чего ее на кровососа потянуло, не ясно совершенно, но как потянуло, так и… она от него сбежала, в общем. Не знаю, может, он ее чисто как мужчина не удовлетворя… а, прости, Дэй.
Невольно улыбнувшись, я кивнула, намекая, что он может продолжать.
И
– В общем, девица сбежала из столицы, добралась до Ардама и уже тут обнаружила, что сбежала не одна, а с прибытком. Могла бы избавиться, раз уж папашка оказался настолько не мил, но то ли материнский инстинкт, то ли еще что – оставила. Работала в чайной, заведение у городского парка… Дэй, да ты знаешь, там девушка твоих лет дочь владельцев…
– Чайная господина Мутта? – уточнила я.
– Она самая. Кроме его дочери Эолы работала еще другая девушка.
Я смутно припомнила темненькую худенькую девушку, улыбчивую, судя по внешности, из южных пределов империи. Но мы с ней как-то не особо общались, да и в чайной я бывала редко.
– И-и? – подтолкнула я Юра к продолжению рассказа.
– Она родила, – продолжил дроу, – мальчика. То, что он вампиреныш, было заметно сразу, но человечка упорно воспитывала его как человека. В четыре отдала в общий сад, и малыш там быстро сошелся со своими, вампиры рано проявляют социализацию. Единственное, что непонятно ни мне, ни остальным нашим, – почему малыш ни разу не использовал голос крови. Вампиреныши начинают пользоваться им едва ли не с рождения, при любом удобном случае, вроде «караул, у меня подгузник мокрый и от него плохо пахнет».
– Видимо, подгузник меняли своевременно, – усмехнулся Наавир.
– Видимо, – согласился Юрао. – Так я к чему? Когда тьмушники ворвались в квартиру человечки, малыш не испугался, а использовал голос крови. Причем голос такой силы, что папашка перенесся тенью из столицы в Ардам и даже не сразу сообразил, что использовал способность, которая у кровососов давно считалась потерянной.
– Тьмушники выжили? – меланхолично поинтересовался Наавир.
– Выжившие остались частично понадкусанными, – сообщил Юрао.
– А что с девушкой? И ребенком? – спросила я.
– У человечки пара синяков и большая проблема в виде разъяренного бывшего, малыш объелся и ходит по Крепости с умным видом и круглым пузом, пока папашка пытается призвать мать к закону, а адвокаты кровососов старательно ищут, к какому конкретно. На момент, когда я уходил, Шейдер выслушивал от них очередную вариацию на тему «Похищение детей», а папашка фонил вампирским обаянием настолько, что на него с явным интересом начали поглядывать даже скаковые ящеры, но человечка попалась какая-то к вампирским чарам невосприимчивая. Наши строят предположения на предмет его несостоятельности в горизонтальной плоскости вкупе с хлипкими размерами достоинства.
– Спорят вслух? – усмехнувшись, поинтересовался Наавир.
– Естественно, – мгновенно подтвердил Юрао.
– И естественно, никто из стражей не забыл про острый вампирский слух, да? – посмеиваясь, уточнил дракон.
– Естественно.
Мои
Мне было не до смеха, я встревоженно спросила:
– А что будет с девушкой теперь?
Юр пожал плечами и задумчиво ответил:
– Сложно сказать, Дэй. В любом случае одну ее теперь не оставят. Так что либо она будет жить под присмотром и финансовым обеспечением дома Сумерек в Ардаме, либо согласится вернуться в столицу. Решать ей.
– Точно ей?
– Точно, Дэй. На момент побега она определенно не знала о беременности, соответственно, привлечь ее по статье «Похищение детей» нереально. Ребенок ее, ответственность ее, лорд Отрейон полностью виноват в ситуации сам. Поэтому и старается сделать все, чтобы привлечь внимание матери своего сына.
Некоторое время по улицам вечернего Ардама мы шли молча, но затем Наавир спросил:
– Чувствуете?
Мы ничего не чувствовали, кроме запаха сыра, витавшего в воздухе, – Орочий стан располагался за поворотом с Вампирского проспекта, так что мы практически подошли к сыродельням, и пахло тут вкусно очень. Особенно если учесть, что из чайной Дакарта доносился аромат свежей выпечки, которую пекли сейчас к завтрашнему утру. И эти витающие в воздухе вкусные ароматы заставляли редких прохожих останавливаться, прислушиваясь к запахам, вдыхать полной грудью и с улыбкой спешить дальше по своим делам.
И тут Наавир произнес:
– Портал открыли.
Я удивленно посмотрела на дракона, Юрао извлек кристалл-индикатор, всмотрелся в него и уверенно сказал:
– Нет.
– Открыли, – не согласился Наавир.
Дракон стоял, вглядываясь в одно ему ведомое и заметно хмурился. А затем вдруг задумчиво протянул:
– Говоришь, у папашки-вампира проснулась утраченная способность к мгновенному перемещению? Только ли у него?
– Нет, – Юрао напряженно смотрел на Наавира, – помимо него перенеслись сильнейшие из клана, голос крови призывает не только отца, но и тех, кто способен защитить.
– То-то я и удивился, когда ты сказал, что выжила лишь часть из демонов Хаоса. Все-таки куда одному вампиру, пусть и усиленному яростью, противостоять чистокровным, даже и низшим, демонам. Портал пропустил странника. Одного.
Юр вновь глянул на кристалл, потом на меня, мы вместе на кристалл. По идее, при открытии несанкционированного портала срабатывают все датчики, не говоря об индикаторах, и если Наавир прав, а в его правоте сомнений не возникало, то сейчас должна выть сигнализация по всему Орочьему стану, не говоря о Вампирском проспекте.
Но вокруг царила тишина, нарушаемая лишь завываниями ледяного ветра.
– Он поднимается по лестнице, – произнес Наавир. – Ведет себя нервно. Портал все еще в открытом состоянии.
Мы с Юрао потрясенно молчали, все так же с надеждой поглядывая на кристалл-индикатор. Индикатор не реагировал. Зато совершенно внезапно начало нагреваться мое обручальное кольцо. Я торопливо высвободила свою руку из руки Наавира, стянула перчатку и с изумлением увидела, как тускло светится черный бриллиант.