Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
Сцефилиды и зеленокожие собрались вокруг генерала, в знак почтения опустив оружие. Генерал махнул передней конечностью в сторону разрушенного города и равнины, на которой шла безнадежная, бесконечная война.
— Теперь вы видите? — спросил он, и в голосе его на миг промелькнули необычные для сцефилида рыкающие нотки. — Хаос.
— Это место, — сказал инквизитор Никсос, — раньше было очень приятным миром.
Никсос привалился своим старым телом к ограждению балкона. Он глядел на густой лес с коричневыми и серыми пятнами мертвых деревьев.
— Имея много лет службы за плечами и несколько медалей, можно было получить тут местечко. Господам генералам, адмиралам и им подобным. Славная охота, полно привозных мальчиков и девочек, готовых на все. Наркотики на любой вкус. Вполне стоит того, чтобы пару веков просидеть в окопах. — Никсос с улыбкой отвернулся от грустной картины. — Я думаю, планете это не понравилось.
Аларик не ответил на его улыбку. На Белсимаре не было ничего особенно забавного.
Величественное строение, наполовину заросшее лесом, явно было когда-то крепостью Инквизиции. Все оборудование было снято, когда планета решила ополчиться против своих обитателей, но под нарядным фасадом сооружения по-прежнему скрывались во множестве тюремные камеры и хранилища. Аларику казалось, что теперь, с разбитыми мозаиками, разрушенное и поглощаемое лесом, это вычурное здание выглядит лучше, чем когда-либо. Белсимар, несомненно, стоил того, чтобы за ним приглядывать, из-за соблазнов, предлагаемых культами удовольствий, и опасной природы знаний, носителями которых были собравшиеся здесь люди.
— Знаешь, ты выбрал замечательное место для своего неожиданного появления, — сказал Никсос.
— Это единственное место в Оке, не находящееся в осаде, которое пришло мне на ум, — ответил Аларик. — Удивляюсь, как я вообще вспомнил, что здесь что-то есть. — Аларик слышал, что на Белсимаре есть резиденция Инквизиции, от инквизитора, к которому его направили, прежде чем присвоить звание юстикара. Тот инквизитор, должно быть, сейчас где-то в Оке, пытается остановить поток Хаоса, изливающийся оттуда.
— И я удивляюсь, что ты остался жив.
— Холварн мертв.
— И Тейн тоже. Дворн и Визикаль выбрались.
— Они живы? — впервые за очень долгое время Аларик испытал что-то вроде ликования. Он думал, что остался совсем один.
— Они добрались до топливного завода и улетели с последним контейнером. Дворн назначен братом-капитаном в эскорте терминаторов Стерна. Визикаль с инквизитором Десканелем в районе Агриппы. Боюсь, что не знаю, как у них дела сейчас. Вокруг Ока все так запутанно.
— Не настолько запутанно, чтобы вы не смогли найти меня.
— Ах, юстикар, для чего же тогда друзья? — Никсос присел на каменную скамью рядом с Алариком. В помещении был когда-то танцевальный зал с огромными окнами, выходящими на балкон. Теперь лишь куски обвалившейся лепнины и полная сухих листьев оркестровая яма напоминали о его великолепии. — Я прочел твой предварительный рапорт.
— Полный будет намного длиннее.
— Будет, будет. — Никсос оглянулся на звук шагов по лестнице. —
Когда Аларик видел дознавателя Хокеспур в последний раз, он не взялся бы сказать, умирает она или нет. Очевидно, все шло к тому. Нижняя часть ее лица была обезображена оспинами и химическими ожогами от той гадости, которой она надышалась на Хаэронее, и горло спереди обхватывал объемистый дыхательный аппарат. Как и прежде, на ней была флотская форма без знаков различия. Она несла какое-то тяжелое приспособление, судя по виду, предназначенное для пробивания отверстий в металле.
— Все готово, сэр, — объявила она жестким металлическим голосом.
— А получится? — спросил Никсос.
— На пленниках с Субиако получены хорошие результаты, — ответила Хокеспур.
— Тогда приступайте, дознаватель.
Хокеспур встала позади Аларика. Хоть он и сидел, ей пришлось поднять устройство на уровень глаз, чтобы дотянуться до его шеи. Зажимы защелкнулись на Ошейнике Кхорна. Волна жара ударила в заднюю часть шеи, и зажимы задрожали. Аларик почувствовал боль, шею очень сильно сдавило. Металл заскрежетал, потом громко хрустнул, разрезанный на части.
Две половинки Ошейника Кхорна звякнули об пол.
Аларик задохнулся. Он увидел призрак Белсимара, видение прекрасной планеты, просвечивающее сквозь печальный ландшафт. Потом оно исчезло, на смену ему пришла гипервосприимчивость. Аларик мог слышать эхо печали Белсимара и боль войны на звездах над головой.
— Получилось? — спросил Никсос.
— Да, — ответил Аларик с легкой дрожью в голосе. — Я снова целый.
— Через несколько дней все будет в порядке, — заверил Никсос. — Дезориентация — это нормально. — Он тронул остатки ошейника носком ботинка. — Уберите это, — сказал он.
Хокеспур подчинилась, она подцепила половинки ошейника освященными щипцами и унесла прочь.
— Я рад, что она жива, — сказал Аларик, когда она ушла. Он потрогал мозоль на шее, там, где ошейник терся об его кожу.
— Она сказала бы про тебя то же самое, — ответил Никсос, — если бы считала, что подобные вещи уместны. Мне очень жаль говорить это, Аларик, но мы уже списали тебя со счетов. Когда мы узнали, кто захватил Сартис Майорис, то испугались самого худшего. Да простит меня Император, я надеялся, что ты погиб на поле боя.
— Возможно… — Аларик запнулся, он все еще не привык к вернувшейся психической чувствительности, — возможно, это было бы не так уж и плохо.
— Что заставляет тебя говорить так? — спросил Никсос. Похоже, он не удивился, услышав это. — В галактике не так много Серых Рыцарей. Что же хорошего в том, что их станет на одного меньше?
— Чтобы выжить, — сказал Аларик, — я делал ужасные вещи. Я натравил лордов Дракаази друг на друга, в точности как культист, подстрекающий к бунту. Я общался с еретиками и ксеносами. Я бросил очень многих людей погибать, чтобы самому бежать и отомстить. Серый Рыцарь не стал бы делать этого. Много раз я спрашивал себя: быть может, правильнее будет просто умереть, но я… не мог. Я должен был выжить. Я должен был пройти через все это, и даже просто выжить было недостаточно.