Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
В считанные минуты отдаленная и смутная угроза стала крайне серьезной.
Гаред выскочил из своей кельи и помчался через залы «Тиндариса» к мостику. Он думал, что в одиночестве ему будет проще возвести свою психическую крепость. Он ошибался. Ему не стоило оставаться одному. Атака оказалась слишком коварной. Он не мог доверять своим ощущениям.
Шептания преследовали его, сжимая на нем свою хватку и разрывая ясность, его голос всё глубже и глубже вплетался в гобелен атаки.
«Чего ты надеешься достичь? Твои действия лишь
Намек заставил его остановиться как вкопанного. Каждое действие Серых Рыцарей в Святом Пределе содействовало высвобождению Ку’Гата. Их прибытие лишь ускорило демоническое вторжение, которое они надеялись предотвратить. Перед лицом этой темной истины Стайер не поддался фатализму, а поклялся найти решение. И раз вторжение неизбежно, то Серые Рыцари должны изменить обстоятельства в свою пользу. Что, если то же самое происходило здесь снова?
Он не мог знать этого точно. И здесь не было прогностикаров, с которыми можно было бы посоветоваться.
Но шептания точно пытались его удержать. Так что он проигнорировал их и побежал дальше.
Голос возмущенно отреагировал на это. Он впивался в него когтями. Угрожал. Смеялся.
«Ты бежишь навстречу своей смерти. Я освежую твой труп. Он станет трофеем твоей неудачи. А твоя душа будет пиром даров».
«Даров?» — подумал Гаред. В этой угрозе было что-то необычное. Она отличалась от остальных. Она что-то значила.
«Я знаю тебя», — неустанно продолжал голос. — «Я знаю тебя. Я знаю тебя».
Шептания продолжали становиться сильнее. Они множились и сплетались друг с другом, желая одолеть его. Они стали ковром из червей, извивающихся в его сознании. Из-за их омерзительных воплей Гаред с трудом воспринимал происходящее и почти не помнил, как добрался до мостика. Ему казалось, что некоторые фрагменты времени выпали из памяти, но он не мог сказать, сколько именно. В чем же состояли действия врага? Ни одно отродье варпа не проникло на корабль. Гаред не стал для них проводником. Значит, у атак была другая цель. Они откалывали от него частички его сущности.
Деятельность на мостике была напряженной — близился прыжок в варп. Гудение сигналов тревоги прорезалось через шептания. Увидев своих боевых братьев в стратегиуме, где они вместе с инквизитором Хадрианной Фурией наблюдали за мостиком, Гаред сумел собраться с силами и обрести ясность. Серебристо-серая раскраска их брони стала для него путеводным маяком, цветом святости и истины. Летающий контрфорс поддерживал выступающую над мостиком кафедру. Стайер стоял там, сжимая руками железную раму кафедры, выполненную в форме аквилы. Он перегнулся через неё, глядя на Гареда.
— Брат-эпистолярий, — сказал он.
— Атаки усиливаются, — отозвался Гаред. Он сосредоточил свой взгляд на юстикаре. Шептания извивались и потрескивали на периферии его зрения. Они захлестывали его восприятие реальности так же, как гниение охватывает труп. Внутри его головы грохотали темные волны
— И под ударом по-прежнему лишь ты один, — заметил Стайер.
— Пока что. Они проявляют некоторые признаки одержимости.
— Тогда эта сила не понимает природу своего врага, — заявил Стайер, и остальные воины отделения, как один, сделали шаг вперед, обнажив свое оружие Немезиды.
«Было ли это правдой?» — задался вопросом Гаред. Ни один Серый Рыцарь никогда не был одержим. Сейчас он полностью контролировал свои мысли и действия. Эти признаки одержимости должны были посеять сомнения, подточить духовную стойкость Серых Рыцарей. Попытка не увенчается успехом, Стайер был прав насчет этого. Но сама по себе эта попытка была крайне необычной.
— Думаю, врагу прекрасно известно о том, кто мы такие, — ответил Гаред.
«Я знаю тебя». — Голос зарычал прежде, чем библиарий успел продолжить. Он стал ещё больше походить на него, но был искажен распадом в прокаженную пародию. Чувство противостояния с расколотой, болезненной версией самого себя было настолько сильным, что нанесло психическую рану. Он поморщился. — «Эпистолярий Гаред из Серых Рыцарей», — произнес шепот, — «я знаю тебя. Я знаю твою душу. Я знаю то, что ты забыл».
Образ, ранее вторгавшийся в его сознание, возник снова. Ущелье, река, скалы, ветер, луны. Всё это не было наваждением. Он по-прежнему знал, где находится. Но единственное, о чем он мог думать — этот пейзаж. Это незнакомое место навязывалось ему так, словно он знал его не хуже самого Титана.
— Гаред! — окликнул его Стайер. Он вскинул голову, понимая, что снова потерял счет времени. Гаред не знал, как долго Стайер обращался к нему.
— Брат-юстикар, — отозвался он.
— Ты словно оказался в трансе.
— Атаки стали более согласованными.
— Мой господин, — прервал их капитан Бруно Саалфранк, — мы готовы к прыжку.
Стайер не спускал глаз с Гареда.
— Сила атаки возросла, когда мы приблизились к точке Мандевилля.
— Это так, — согласился Гаред. — Но здесь может и не быть взаимосвязи.
— Капитан, — спросил Стайер, — наше поле Геллера вышло из строя?
— Нет, господин, но оно ослаблено. Я не могу гарантировать его стабильность. Однако мы стоим на пути у флота орков. «Тиндарис» окажется в зоне досягаемости их орудий через несколько секунд.
— Совершаем прыжок, брат-юстикар, — сказал Гаред. — У нас нет выбора. — Он снова отбросил чужое воспоминание.
— Выполнять, — приказал Стайер.
На корабельный окулюс опустилась ширма, когда запустились варп-двигатели «Тиндариса». С криком, отдавшимся в душе и сознании, в пустоте разорвалась рана. Ударный крейсер погрузился в имматериум. Гаред понял, что поле Геллера пробито, ещё до того, как прозвучали сигналы тревоги. Шептания усилились. Он чувствовал голод сущностей варпа, когда те потянулись к кораблю и обнаружили пути проникновения.