Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
На десятый день, осмеиваемый воображаемыми демонами, Борей выхватил пистолет и приставил дуло к слабому месту брони на стыке возле шеи. Если болт разорвет горло и снесет позвоночник, боль прекратится навсегда. Полдня капеллан сидел, касаясь пальцем спускового крючка и воображая себе это легкое, одним движением достижимое забвение.
Разум умиротворился в безмолвии. Лишние мысли ушли, в голове остался единственный всеобъемлющий вопрос. Галактика исчезла, не было больше боевых братьев, сознание скользило мимо них. Остался только сам капеллан и его пистолет. Жизнь и смерть.
В этот
— Слава Льву, — прошептал он. — Слава Льву за силу, мудрость и стойкость. Кровь его течет в моих жилах. Дух его живет в моей душе. Хвала Императору за мужество, за то, что направляет нас и дает нам цель. Меня создавала его рука, по его воле я живу. Не существует ни мира, ни передышки. Только война.
Борей нашел других Темных Ангелов собравшимися в реклюзиуме, там они сидели в безмолвной медитации, одетые в рясы. Завл первым увидел капеллана, удивление космодесантника мгновенно сменилось радостью.
— Брат Борей! — воскликнул он, вскочив на ноги.
Остальные прервали транс и поднялись, реагируя на появление капеллана со смесью любопытства и облегчения. Только Гефест продолжал сидеть, не поднимая глаз.
— Брат Гефест?
Борей подошел и встал напротив. Он заметил порезы и кровоподтеки на руках Гефеста, глубокие рубцы от ударов на его груди и плечах. Технодесантник поднял на капеллана-дознавателя затравленный взгляд. Борей протянул руку, после минутного колебания Гефест крепко сжал ее и поднялся на ноги, слабая улыбка заиграла на его губах.
— Нестор прав, — заявил Борей, обращаясь ко всем сразу. — Сейчас более, чем когда-либо, мы должны быть едины. Они хотят нас разделить, настроить друг против друга и против самих себя. Мы не позволим им победить, мы сильнее.
Завл поспешно приблизился и, все еще улыбаясь, хлопнул рукой по левому плечу Борея.
— Мы переживали из-за твоего отсутствия, брат-капеллан, — сказал он, и улыбка сменилась выражением испуга. — Мы были как потерянные без руководства, без твоих мудрых слов.
— Мы долго обсуждали возможные варианты действий, — объяснил Дамас. — Мы не знали, как лучше поступить.
— Я тоже, — признался Борей, стиснув плечо Завла. — Я заблудился на одиноком пути, но Лев помог мне отыскать дорогу.
— Какие будут приказания? — спросил Нестор. — Думаю, как только мы доберемся до Писцины IV, нужно сразу вернуться в цитадель.
— Согласен, — ответил Борей, отступив и сжав кулаки. — Нужно проверить сведения. До сих пор Падшие играли с нами в смертельную
— А если все не так? — спросил Тамиил. — Что тогда?
— Мы помешаем им, если сумеем, — быстро ответил Борей. — А если уже поздно, то будем скорбеть по мертвым.
— А как поступим с Падшими? — уточнил Дамас.
— Будем добиваться правосудия и соразмерного вине наказания, как делали это на протяжении десяти тысяч лет.
Они ненадолго замерли, общая мысль объединила Темных Ангелов. Борей подошел к Дамасу и коснулся пальцем его стихаря.
— Ты без брони, брат-сержант, — сказал капеллан с легкой улыбкой. — Не припоминаю, неужели я объявил, что крестовый поход завершен?
— Как скажешь, брат Борей, — ответил Завл. — Нам нужно приготовить оружие для новой битвы. Но пока мы будем этим заниматься, ты должен поесть с аппетитом и освежиться. Я почуял тебя прежде, чем увидел, и лицо у тебя стало тонкое, как у эльдара. Должно быть, в своих поисках пути ты забрел слишком далеко.
— Это был долгий путь, — кивнул Борей. — Длинный и опасный путь, но я больше не пойду по нему в одиночку.
Как только корабль вошел в верхние слои атмосферы планеты, какофония передач захлестнула устройство связи. Пару предыдущих дней «Клинок Калибана» пытался связаться то с наземными службами Писцины IV, то с орбитальной станцией, но так и не получил ответа. Тишина продолжалась, Борею становилось все страшнее. Он опасался, что молчание — признак отсутствия жизни, что Падшие активировали аннигилус и стерли с лица земли все, что капеллан присягнул защищать. Теперь, по мере приближения космодесантников к их собственной крепости, каждая частота, каждый канал передач заполнился почти бессмысленной болтовней, и тревога Борея сменилась облегчением — на планете определенно сохранилась жизнь.
Однако все попытки вступить в контакт по-прежнему заканчивались ничем, и капеллан-дознаватель не мог составить план действий. Гефесту, несмотря на все старания, не удалось отфильтровать перемешанные сообщения, лишь их разрозненные фрагменты, искаженные помехами, хрипели в динамиках.
— …потери — тридцать пять процентов…
— …беспорядочный огонь продолжается, отступаем…
— …в час нужды не покинь, взгляни на нас с великодушием…
— …западное крыло в руинах, огонь распространяется, воды больше нет…
— …гнев Императора пал на нас за грехи…
— …эвакуация приостановлена…
— …бросили нас. Я не могу поверить, они нас бросили. Я не могу поверить…
— …в ответ на зов. Как будто они…
— …Император, защити нас, тут повсюду тела. Похоже на бойню…
— …почему они так сделали? Это не…
— …потери сейчас сорок процентов, дальнейшее продвижение возможно…
Борей выключил связь и в отчаянии уставился в пространство, видимое сквозь лобовое стекло тупоносого корабля. Внизу расстилались белые облака. Впереди темное пятно загрязняло небо. В течение нескольких секунд, пока «Громовой ястреб» проходил сквозь слой облаков, капеллан-дознаватель не видел ничего, кроме белизны. Потом аппарат опустился пониже, и Борею открылась панорама Кадилла.