Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— А, чтоб его, — сплюнул Манделл и зашагал следом за юношей.
Когда они с Риалло наконец-то присоединились к отделению, «Громовой ястреб» уже приземлился в долине. Брат Гарреон, пилот «Эфирия», не останавливал двигатели, а сержант уже собирался вызывать братьев по воксу, когда двое запропавших космодесантников выступили из ночной тьмы.
Увидев их, Гримм мгновенно понял, в чем дело.
Скаут держал на мускулистых руках двух крошечных, запачканных сажей девочек с соломенными волосами. Расширившимися от страха глазёнками они смотрели на огромных космодесантников, что высились у основания десантной рампы.
«Семья, —
Дети, прижатые к нагруднику Риалло, выглядели невероятно хрупкими.
«Слишком хрупкие, слишком невинные, чтобы выжить в Галактике, поглощённой бесконечной войной. Но ведь и мы вступили в жизнь такими же маленькими и беспомощными. Начало не всегда определяет, каким окажется конец».
Уже не в первый раз сержант безмолвно поблагодарил Императора и примарха за судьбу, превратившую его в космического десантника. Гримму казалось, что он не смог бы пережить нынешние времена, будучи простым смертным, подверженным ужасным слабостям обычных людей.
— Где вы их нашли? — спросил сержант.
— Там был люк в полу, — ответил Манделл, проходя мимо него и поднимаясь по рампе. — Родители, видимо, спрятали их от орков в самый последний момент — быть может, услышали крики батраков.
Гримм кивнул.
— Все на борт, пора улетать.
Когда космодесантники зашагали вверх, в брюхо десантно-штурмового корабля, сержант обратился к Риалло. Стоило ему заговорить, как девочки отвернулись и спрятали напуганные личики на груди скаута.
— Сегодня ты почтил орден своими делами, Риалло. Когда мы вернемся в Кассар, я буду просить о предоставлении тебе статуса полноценного боевого брата.
Юноша удивленно моргнул.
— Тогда это честь для меня, брат-сержант. Благодарю вас.
Гримм отмахнулся от этих слов.
— Капитул нуждается в тебе, брат — и во множестве таких, как ты, чтобы Багровые Кулаки вновь стали могучей силой в Империуме.
Застегнув привязные ремни, сержант откинулся на сиденье. Вой турбин «Громового ястреба» усилился и перешёл в пронзительный вопль, когда массивный корабль поднялся в воздух.
— И в тот день, — продолжил Гримм, — ни один зеленокожий дерьмоед в имперском космосе не избегнет нашего гнева. Клянусь именем Дорна, сама мысль о нас будет вселять ужас в их поганые чужацкие сердца!
Космодесантники, снявшие боевые шлемы, после этих слов разом повернулись к сержанту. С глазами, суровыми от ярости и праведного рвения, они отозвались ему.
— Именем Дорна, — поклялись воины, — да будет так!
Стив Паркер
Педро Кантор: Мстящий кулак
Теплый ветер трепал тунику Магистра Ордена Кантора. Тот стоял на балконе своих личных покоев, возвышавшихся на южной стороне крепости, известной как Кассар. На востоке вставало солнце, и он обратил лицо к приветственному зареву.
Шпили и купола Зоны Регис — по-прежнему неповрежденные, как будто войны никогда не было — ярко блестели, освещенные утренним светом. Однако за ними открывался вид, рассказывающий совсем иную, более правдивую историю. Даже сейчас, спустя стандартный имперский год после того как в город был возвращен мир, о тех роковых месяцах напоминало множество шрамов. Громадные жилые башни стояли с оголенными внутренностями, стены и крыши были разрушены осколочно-фугасными снарядами тяжелой орочьей артиллерии.
Дом должен означать безопасность, место
Его руки сжали древнюю каменную кладку балкона.
Наш долг был в том, чтобы защищать их, в том, чтобы предотвратить все это.
Впрочем, он был несправедлив к себе и своим братьям. Орден был разрушен в той же степени, что и город. То, что Багровые Кулаки выстояли до победного конца, было вызовом судьбе и невероятным стечением обстоятельств. Снагрод бежал. Подкрепление прибыло, не имея времени для промедления. Так или иначе, он вместе с немногими космодесантниками своей роты прошел через все это. Катастрофическая трагедия в Арк Тираннис и возвращение планеты уже приобрели статус легенды. Дворяне заказывали вдохновляющие полотна, изображающие переломный момент битвы. Были воздвигнуты величественные статуи. Дух народа, утверждали члены совета, должен быть восстановлен в первую очередь, если они хотят восстановить все то, что было потеряно.
В этом и заключалась суть.
Кантор посмотрел вниз, на улицы города, и нахмурился. Так мало движения. В это время улицы должны быть заполнены тележками, а рыночные площади — кричащими торговцами, стремящимися совершить первые продажи за день.
На мгновение он вспомнил облик громыхающих орочьих гаргантов и оставленные ими смерть и разрушение. Столь уродливые и неуклюжие машины, но от того не менее эффективные. Он вспомнил небо, наполненное истребителями и бомбардировщиками орков, море огня на аллеях и площадях, когда те уничтожали его людей.
Справа от него послышался тихий шорох, вернувший Кантора к реальности. Он обернулся, чтобы увидеть своего нового мажордома, ординатора Веласко, который наклонился поднять выпавшее лаз-перо.
— Простите, милорд, — сказал человек с поклоном, возвращаясь к записям в своем инфопланшете.
Кантор стоял, несколько мгновений разглядывая бритую голову Веласко, думая о старом Рамире Савалисе. Предшественник Веласко, Савалис погиб в пламени взрыва, уничтожившего большую часть Ордена, его реликвий и ресурсов. Кантор ощутил привычный укол грусти. Поисковые бригады по-прежнему расчищали горы Адского Клинка в поисках чего-либо, уцелевшего после взрыва, однако спустя год было мало надежды на восстановление многого. Потерю Скипетра Священной Крови было особенно тяжело вынести. Кровь, содержавшаяся в его хрустальной сфере — кровь самого примарха Рогала Дорна — была святейшей из всех икон и не могла быть заменена ничем иным.
Какое преступление мы совершили, что судьба нанесла нам такой удар?
В поисках ответа разум Кантора вновь обратился к воспоминаниям о Бдительных Десантниках и ужасном истреблении, которое обрушили на них Багровые Кулаки. Этот вызывающий опасение Орден, внезапно и необъяснимо отказавшийся сражаться даже с силами ксеносов, не поднял рук для собственной защиты, когда по приказу Адептус Терра Багровые Кулаки в печали и горести излили на них ливень смерти и разрушения. Это было самым неприятным актом в истории Ордена. Однако, несмотря на свои вопросы, Кантор не верил во вселенную, управляемую согласно системе моральных ценностей и противовесов. Судьбе не нужны отговорки. Хорошие люди умерли, а плохие процветают. Для человечества было привычным искать причины, ожидать естественного, универсального равновесия, но подобное было ложью, мифом, что возникали с самого начала — и более ничем.