Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
— Пятнадцать секунд, — произнес голос одного из техножрецов в потрескивающем воксе.
Каждый из моих братьев был облачен точно так же, как и я. Все мы одновременно подняли оружие.
+ Вы готовы? + раздался в наших разумах вопрос Галео. Поднялся белый туман, скрывая нас из виду.
— Десять секунд, — вел отсчет техножрец.
Как обычно, за всех ответил Думенидон:
— За Сигиллита и Императора.
— Пять секунд, — произнес техножрец. — Машинные духи поют. Начинаю телеп…
Пятно
Прежде чем я успел сосредоточиться, чтобы отразить возникшее ощущение, мы…
…появились в безупречном построении, впятером окружив трон регента. Наше оружие было поднято: пять смонтированных на руках штурм-болтеров десятью стволами целились в корчащегося правителя Хета. Шелка затрещали под натиском изменяющейся плоти.
Звуковой удар, сопровождавший наше прибытие, выбил стекла из огромных витражей, и в тронный зал хлынул солнечный свет. Белый туман телепортации, ставший теперь артериально-алым, вился кольцами. Даже рассеиваясь, он льнул к нашим доспехам, приглушая их блеск.
Регент еще успел выдохнуть при нашем явлении. Он побагровел и корчился в судорогах, из глаз тек гной, но оцепенение и страх приостановили изменение.
Галео заговорил, не открывая рта. От мощи его психических слов у меня заныли зубы.
+ Именем Императора Человечества, мы признаем тебя диаболус трейторис. Приговор — смерть. +
Мы сжали кулаки, и пять штурм-болтеров загрохотали отбивая безупречный ритм.
Физическое тело регента разлетелось на куски, забрызгивая наши серебряные доспехи сосудистыми вязкими комками. Кости рассыпались осколками, отскакивая от наших шлемов и нагрудников. Остатки грудной клетки рухнули на трон.
+ Прекратить огонь. +
По приказу юстикара мы завершили казнь, но не опустили оружие. Из десяти стволов поднимался дым, примешивая химический запах к зловонию, исходящему от трона.
Осталась только тень регента. Она извивалась в центре сформированного нами круга, вертелась и цеплялась за пустоту, пытаясь сотворить из воздуха новое физическое тело.
+ Думенидон, + пропульсировал юстикар.
Названный воин резко обнажил клинок. Каждый из нас добавил свои эмоции — наше отвращение, наше отторжение, нашу ненависть — к его собственным чувствам, покрывая слоем этих эмоций его чистую, незамутненную ярость. Прикосновение наших разумов увеличило его злость, сделало ее темнее, обратив в гнев достаточно сильный, чтобы причинить физическую боль и ему самому.
Но он был сильнее. Думенидон позволил своему телу и разуму стать фокусом нашей общей психической силы, и направил ее в свой меч. По освященной стали потекли психические молнии, осыпая на мраморный пол кристаллики психической изморози с доспеха.
Все это, с момента нашего прибытия и до фокусировки смертоносной энергии,
Несмотря на то что Думенидон почти не видел обездвиженной тени, он пронзил ее глубоким выпадом. Его клинок воспламенился. На этот раз произошел взрыв эктоплазмы и эфира. На наших доспехах, защищенных эгидой, зашипела слизь, неспособная прогрызть освященный керамит. В уши ударил визг существа, разбив те немногие окна, которые уцелели после нашей телепортации.
Так закончилось правление регента Кезидхи Одиннадцатого.
Я повернулся к инквизитору Ярлсдоттир и обнаружил, что она упала на четвереньки на ступенях, ведущих к трону. На нас уставилась сотня разряженных придворных. Пятьдесят вооруженных дворцовых стражей делали то же самое. Никто из них не шевелился. Большинство даже не моргали. Они явно не ждали такого представления.
— А они? — спросил я. Мой голос прозвучал хриплым рыком сквозь вокс-решетку шлема.
— Скитнья, — ответила она, ее губы скривились в фенрисийском рычании.
Скитнья. Мне знакомо это слово из языка ее родного мира. Грязный. Нечистый. Порченый.
Мы вновь прицелились. Люди отхлынули от нас.
— Я поймаю паразитов, — сказал Малхадиил. Он простер руки, и створки дверей в дальнем конце зала захлопнулись. Мои братья открыли огонь, скосив тех, кто бежал медленнее или осмелился поднять на нас оружие. Случайный лазерный огонь обжигал мои доспехи, слишком слабый и панический, чтобы беспокоиться по этому поводу. Перекрестье прицельной сетки перепрыгивало с одной мантии на другую, мерцая белым от списков биологических данных.
Все это не важно. Они паразиты. Мысленным усилием я очистил ретинальный дисплей, решив стрелять самостоятельно.
Аристократы Хета колотили в двери тронного зала, топча друг друга в попытке избежать приговора. Кулаки били по неподатливой бронзе, создавая громогласную какофонию. Рыдания и крики тонули в грохоте болтерных снарядов, тела лопались, словно раздувшиеся мешки.
Я бросил взгляд на брата Малхадиила. Он стоял у трона, повернувшись лицом к двойным дверям, с трудом удерживая руки сведенными. Его перчатки покрылись пси-изморозью, которая от малейшего движения разлеталась ледяной крошкой. Двери продолжали держаться под напором гибнущих аристократов, и мне стало интересно, улыбается ли он под шлемом.
Менее чем через минуту стрельба стихла и мечи вернулись в ножны. Малхадиил опустил руки. Гигантские бронзовые двери со скрипом открылись, вновь подчиняясь своему механизму, а не воле моего брата.
Выпотрошенные тела валялись на ковре, и древняя аристократическая кровь, стоящая целого мира, свободно растекалась по полу. Анника стояла посреди растущего озерца, сжимая в руках болтер. Алые капли покрывали ее лицо, словно клановые татуировки.
— Этот запах я ненавижу больше всего, — произнесла она.