Адептус Астартес: Омнибус. Том I
Шрифт:
Смысл был ясен. Мандулис, как и любой Серый Рыцарь, уберегал Империум от краха.
Аларик шел по центральному проходу. Фильтры, встроенные в его нос и горло, улавливали частицы ладана, горевшего в курильницах в сумраке под самым потолком. Вокруг колонн мерцали зажженные свечи, а маленький сервитор, тихонько жужжа, катился между ними и убирал погасшие фитили. Неровный свет отражался от золотого алтаря, сработанного ремесленниками ордена триста лет назад. Центральный образ был посвящен Императору и изображал сцену из времен, предшествовавших ереси Хоруса.
Император глядел в сторону, словно предчувствуя свою почти
Аларик еще не получил от ремесленников доспехи после ремонта и был в обычном черно-сером одеянии. Босые ноги касались гладкого пола, отполированного за столетия тяжелыми ботинками, и в этом священном месте рыцарь чувствовал себя голым. Раны все еще побаливали; Аларик ощущал, как быстро заживает шрам в том месте, где лазпушка прожгла ему живот. Кожа после лечебной жидкости оставалась слишком чувствительной. Но гораздо больнее было сознание собственного бессилия. Когда умирали боевые братья, он не стоял рядом с ними.
Капеллан Дурендин ожидал его в пустынной часовне. Как и всегда, он был в массивных доспехах терминатора. Один рукав, выкрашенный в черный цвет, указывал на его ранг капеллана, остальная броня, как обычно, оставалась серой. На руках капеллан носил энергетические когти, с которыми не расставался с первых дней службы в Ордене.
Аларик, дойдя до алтаря, где стоял Дурендин, поспешно встал на колени перед капелланом. Затем они оба преклонили колени перед алтарным образом Императора.
— Тенцендур сказал, что ты хотел со мной встретиться, — заговорил Дурендин, как только они поднялись.
Лицо его оставалось почти полностью закрытым капюшоном накидки и, как у всякого настоящего капеллана, хранило бесстрастное выражение.
— Капеллан, тебе известно, что произошло. Я был ранен и без сознания. Энкалион и Толас погибли. Мне и раньше приходилось терять воинов, но я всегда был рядом с ними. В этот раз меня с ними не было.
— Я не стану отпускать тебе этот грех, правосудор. Каждый из нас должен нести ответственность за смерть боевых братьев. Ты не так давно стал правосудором, Аларик. У тебя имеется определенная способность вести за собой людей, но на этом пути ты сделал только первые шаги.
— Вот это и беспокоит меня, капеллан. Я еще не испытывал таких сомнений. Будучи Серым Рыцарем, я твердо усвоил одно: если стержень моей веры покачнется, я стану ничего не стоящим воином.
— И ты считаешь, что должен сомневаться в чистоте своей души, если не в силах забыть ощущения беспомощности после ранений, нанесенных людьми Валинова? — Дурендин повернулся и из глубины капюшона заглянул словно бы в самую душу Аларика. — Запомни это, Аларик. Запомни, что значит быть сломленным и побежденным. Лидер отличается не тем, что способен избежать таких несчастий, а тем, что может преодолеть их и стать еще сильнее. Твои боевые братья мертвы, но ты в силах сделать так, чтобы их гибель не осталась бессмысленной. Вот что значит быть лидером.
— Я знал, что это не просто, капеллан, — ответил Аларик. — Но никогда в полной мере не осознавал всей тяжести долга. Я знаю, что это не последнее
— А ты бы смог это совершить?
Аларик помолчал. Он посмотрел на пластинки полированных драгоценных камней, образующих позолоченные доспехи Императора, на тени, скрывающие далекий потолок, на фигуру Мандулиса, державшего на своих плечах Империум.
— Да. Да, я бы смог.
— Вот в чем разница, Аларик. Ты не можешь верить ни во что другое. То, что ты считал сомнениями, — это боль трудного урока. И ты усвоил его, доказал, что орден в тебе не ошибся. Ты любознателен и разумен, ты пользуешься доверием своих людей. В тебе есть особое сочетание свойств: оно не даст почувствовать удовлетворение до тех пор, пока ты не выполнишь долг до конца.
Аларик встал и быстро поклонился сверкающему образу Императора.
— Капеллан, теперь меня ждет Тенцендур. Я подумаю обо всем, что ты мне сказал.
— Вряд ли ты сможешь позволить себе подобную роскошь, — сказал Дурендин, когда правосудор повернулся к выходу. — Судя по тому, что было обнаружено в Поясе Гаолвена, захват Валинова может оказаться только первым шагом.
Ордо Маллеус занял кольца Сатурна в первые годы существования инквизиции и превратил их в свое неофициальное государство. Лорд-инквизиторы обладали абсолютной властью над спутниками Сатурна: это давало им единственный шанс сохранить в тайне свои средства. Под контролем Ордо Маллеус находились самые опасные в Галактике артефакты, тексты и люди. Чрезвычайно сложная конфигурация колец Сатурна не позволяла вражеским армиям пролететь мимо тысяч турболазерных защитных сооружений, охранявших комплекс с астероида, захваченного притяжением планеты. Единственно возможный путь внутрь пролегал через тщательно оберегаемую Орденом крепость-порт на внешнем спутнике Япет.
Мимас, из всех спутников — ближайший к огромной клубящейся массе Сатурна, при столкновении был обезображен шрамом, тянувшимся через четверть поверхности. В этом кратере была построена тюрьма инквизиции, где в комплексе изолированных келий содержались худшие из худших. В стенах тюрьмы имелись психогенные обереги; охранялась она отрядом штурмовиков, подчинявшихся Ордо Маллеус.
На Энцеладе, следующем за Мимасом спутнике, располагалась цитадель Инквизиции — обширный роскошный дворец. Там содержался двор лорд-инквизитора Ордо Маллеус, и в личных покоях жили старшие инквизиторы ордоса.
Тефия была отдана под Либрариум Демоникум — хранилище опасных знаний, собранных за тысячелетия борьбы против зла. Либрариум был совершенно не виден с поверхности: тысячи защищенных от бездны келий и галерей, уставленных книжными стеллажами, находились в сферическом помещении, выдолбленном в сердцевине спутника. Огромное количество книг, электронных записей, свитков и пиктов содержались при низкой температуре, чтобы предохранить от порчи хрупкие страницы и неустойчивые электронные носители. Доступ туда могли разрешить только сами лорд-инквизиторы. Сектор, где хранились документы наибольшей секретности, был одним из самых недоступных мест в Галактике.