Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
Он облизал губы, чувствуя одновременно возбуждение и стыд. Перед его глазами все еще стояло лицо той девушки, которую он встретил около часа назад на одном из литейных уровней, — недоверчивое, умоляющее, перекошенное гримасой ужаса.
Никто из смертных не идеален.
Внезапная боль уколола шею, когда имплантированный туда защищенный передатчик завибрировал. Убийца бросил быстрый взгляд в обе стороны коридора и, убедившись, что там никого нет, вынул из-за воротника крохотный коммуникатор.
— Валиен, — сказал он.
— Гериат, — пришло
— Меламар Секундус, уровень четыреста пятьдесят первый, северо-восточный сектор.
— Новости?
— Не много, — доложил Валиен. — Семь ячеек готовы выступать. Еще одну башню я могу нейтрализовать самостоятельно, так что проблем у вас быть не должно.
— Отрицательно, — ответил Гериат. — Оставь эти ячейки самим себе и переходи ко вторичному заданию.
Валиен на секунду замолчал, размышляя, что ему придется для этого изменить и перепланировать. Он все еще находился в недрах шпилей Меламара и не просчитал в точности пути отхода.
— Понял, — наконец сказал он. — Время?
— Сразу, как только ячейки будут готовы.
— С чего такая спешка?
— Нефата заканчивает приготовления к наступлению, — объяснил Гериат. — Он хочет, чтобы агенты убрались с линии фронта до того, как он начнет.
— Неплохо, как по мне.
— Как обстановка?
В словах Гериата слышалось неподдельное любопытство, и Валиен улыбнулся.
— Вам бы понравилось, — сказал агент. — Люди напуганы. Пути между центральными и окраинными шпилями перегружены.
— Следы порчи?
— Их становится больше. Меламар затронут лишь частично, но чем ближе к центру, тем хуже ситуация. Мутанты толпами лезут через туннели сообщения. Гарнизонные подразделения в целом сохранили сплоченность, так что битвы не избежать.
— О, мы в курсе, — устало произнес Гериат. — Как ты сам?
— Я? Я в порядке.
— Как физическое состояние? Есть что сказать?
Валиен помолчал.
«На что он намекает?»
— Нет, абсолютно нечего.
Установилось молчание, словно Гериат заглушил сигнал. Но уже через несколько секунд оно прервалось.
— Тогда вот новый приказ, — объявил комиссар. — Данные загружены в твою систему. Изучи их и дай знать, если что-то будет неясно.
— Я посмотрю, — ответил Валиен, заинтригованный сказанным. — Что-то занятное?
— Сомневаюсь, — буркнул Гериат. — Удачи.
— Не думал, что вы верите в… — заговорил Валиен, но понял, что связь уже оборвалась.
Он перевернул коммуникатор и щелкнул переключателем. Текст приказа возник перед ним на голографическом поле, коротко и по-военному излагая то, что Нефата ожидал от убийцы.
Валиен быстро пробежал взглядом данные.
— О, — произнес он. — Все ясно.
Раут стоял в шестиугольном зале для аудиенций внутри командного комплекса Железных Рук. Помещение было пустым, как во время инструктажа Телака. Пол слегка вибрировал от низкого рокота работающих машин, что располагались на нижних уровнях, среди кузниц и арсеналов. Свет в зале,
Медуза и Шарден были во многом схожи. Оба мира покрывали толстые облачные завесы, в которых терялись тепло и свет их солнц. В обоих раскинулись суровые, не прощающие ошибок земли. Для Железных Рук оказаться в месте, подобном этому, было словно вернуться домой.
От подобных ощущений Раут не отгораживался. За много веков практически безостановочных войн он почти искоренил в себе любые проявления сентиментальности, но, несмотря на это, еще чувствовал определенное удовольствие от созерцания затянутого темным смогом неба Шардена и вдыхания его едкого воздуха. Долгая служба бросала его по мирам всех возможных видов.
Где-то он видел кристально чистые небеса, иные встречали его игривыми пенящимися океанами, третьи поросли буйной растительностью, но именно к темным мирам более других лежала его душа.
Где-то в сумрачных глубинах памяти Раут сохранил воспоминания о том, как, будучи еще смертным ребенком, слышал легенды о Бессмертном Императоре и Его безграничном царстве. Сидя в недрах кочевого транспорта своего клана, Раут представлял себе другие миры Императора такими же, как его родная Медуза, — суровыми, мрачными и холодными как лед.
Тогда ему казалось, что это нормально и что все человечество живет вот так, всюду преследуемое тенями и терзаемое пробирающими до костей ветрами. Лишь много позже Раут открыл для себя, что во всем Империуме его родной мир считается обителью кошмара и тьмы. И когда он обрел сверхчеловеческие возможности, это знание неизменно больно задевало его гордость. Но теперь, когда эмоции были вытеснены неспешной работой аугментики, его слабо заботило, что там думают невежественные люди о его наследии.
Ничто не могло изменить истину: человечество, ведомое Императором и примером Мануса, крепло перед лицом опасностей, которые закаляли его, и становилось слабым, безвольным в атмосфере комфорта и удобств. Медуза взрастила людей, способных достичь совершенства, преодолеть слабости своих тел, и Империум был бы лучшим местом, будь все его миры подобны Медузе.
Огонек вспыхнул на вершине столба перед командиром. Раут жестом погасил его, и двери в помещение разъехались в стороны.
Нефата прошествовал внутрь, и створки закрылись. Он подошел к столбу и встал напротив Раута. Генерал был в полном парадном облачении, как и каждый раз, когда являлся по вызову.
«Возможно, он думает, что это впечатлит меня, — подумал Раут. — Или, быть может, это придает ему отваги».
Раут обратил внимание на ряды медалей на груди мужчины, на железные черепа, отмечавшие проявленную в бою храбрость, на дорого отделанные меч и пистолет.
«Он понятия не имеет, как мало меня это заботит. Он мог бы явиться хоть голым, и мы бы все равно обсуждали в точности то же самое».
— Клан-командир, — начал Нефата, поклонившись.
Раут чувствовал волнение человека. Плечи генерала