Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
— Среди Адептус Астартес вы единственные приверженцы великой истины Империума, повелитель, — ответил Халькон. — Той, что Император — бог. Ваши духовные решения представляют для нас большой интерес.
Одеяния Хелбрехта зашелестели, когда он поднял руку.
— Братья, что скажут остальные? Почтеннейший “Кантус”?
— Гри-ма-льд, — пророкотал дредноут и замолчал.
— Кастелян?
— Гримальд.
— Презес-Брат меча?
Гальвейн шагнул в свет, он выглядел задумчивым. — Я не согласен, сеньор, — возразил он. — У Гримальда есть все качества великого и благородного воина —
— Твоё возражение отмечено, презес. Что скажешь ты, магистр кузни?
В свет шагнул Юрисиан; его красная мантия вышитая Махина Опус и крестом Храмовников подняла бурю мерцающих пылинок.
— Он не готов, — с горечью произнёс Юрисиан. — Он хорош в небольших стычках и воин лучше рыцаря. Но он не лидер ордена.
— Магистр кузни прав, верховный маршал, - присоединился Баярд. Он отошёл от Хелбрехта и встал рядом с Гальвейном и Юрисианом. — Неуверенность — вот недостаток Гримальда. Он постоянно медлит, и нет тайны почему. Он оценивает себя по уровню своего повелителя. Сомнения вцепились в него и сделали неясным его место в ордене.
– Его потрясла смерть Мордреда, - продолжил Юрисиан.
– Он ищет место в Вечном крестовом походе.
Хелбрехт задумался и поднёс здоровую руку ко рту. Он вытер губы и покачал головой.
– В грядущей войне я дам ему шанс найти это место.
Юрисиан и Гальвейн склонили головы и вернулись на свои места. Баярд не уступал.
— Сеньор! Я возражаю, Гримальд — неправильный выбор! Почему не Теодорих? Он старше и, безусловно, мудрее. Или Кетерволд из крестового похода Рикарда?
Братья меча встретили его слова свистом и ударами кулаков по ритуальным щитам.
— Сохраняйте спокойствие, братья! — призвал Хелбрехт. — Внутренний круг проголосовал, я выслушал мнение наших самых доверенных слуг и эмиссара Экклезиархии. Все высказались и все услышаны. Вот моё решение — я считаю, что главное это желание Мордреда. Кто может усомниться в том, что он столь же прекрасно разбирался в людях, как и сражался?
Верховный маршал переводил взгляд с одного лица на другое. Никто не возразил.
— Значит так и будет. Следующим реклюзиархом Чёрных Храмовников станет Гримальд.
— Пора, — произнёс Теодорих. — Вошли сервы, неся большие бронзовые чаши. — Нам предстоит физически и духовно очиститься, а затем нас ждёт пир.
На следующий день Баярд пришёл в храм Дорна. Он шагал по просторным пустым залам, минуя молчаливых монахов в капюшонах, которые начинали шептаться у него за спиной.
Комок позора застрял у него в горле. Чемпион дошёл до конца первого трансепта и свернул в часовни для частных молитв и исповедей. Когда он приблизился к исповедальне, его напугало устроившееся там похожее на бочку создание. Рука машинально потянулась за болт-пистолетом, и он обругал себя за нервозность. Существо засуетилось прочь, слабоумно ворча молитвы Императору.
Сервитор-хранитель спросил, зачем он пришёл. Баярд ответил, не таясь, не было ничего постыдного в поиске наставничества. Ему указали на пустую келью. Ожидание оказалось недолгим. Его размышления прервали
Баярд увидел магистра святости. Голос Теодориха прогрохотал сквозь вокс-решётку шлема-черепа. В полумраке он выглядел подобно выходцу с того света, который пришёл испытать проклятого. — Ты хочешь исповедоваться, брат. Поведай о своих грехах, и я успокою твои страдания.
Баярд снова опустил взгляд. — Святейший брат, попроси обо мне Императора. Я согрешил, выступив против своего сеньора.
— Высказывание возражений в совете — это не грех, брат. Пока ты носишь чёрный меч — ты один из Внутреннего круга. Твоё право — говорить и быть услышанным.
— Грешно продолжать возражать, когда твой голос уже услышали.
— Грешно, — согласился Теодорих. — Лучше всего будет, если ты признаешь это грех и пойдёшь дальше. День молитв изгонит твою тревогу.
— Но это не самое худшее, брат-капеллан. Я не отринул сомнения. Они подобно змеям корчатся во мне, вонзая клыки в мою душу. — Он нерешительно посмотрел на магистра святости. — Им должны были стать вы.
Теодорих вздохнул и встал прямо напротив Баярда. Его тон стал мягче, но из-за брони он всё равно выглядел устрашающе. — Нет, не должен был. Воля Императора — это воля Императора. Верховный маршал благословлён Императором, Император избрал его и поэтому слово верховного маршала — слово Императора. Божественность действует через Хелбрехта и только через него. Ты посмеешь решать за Императора?
— Нет, разумеется, нет.
— И не я и не ты не посмеем решать за верховного маршала, Баярд.
Чемпион шагнул в сторону и дотронулся до большого клинка на поясе. Был он в доспехе или нет, но чёрный меч всегда оставался при нём. — Я тоже был избран Императором. Я видел Его. Я видел Его в своих видениях! Хелбрехт может сказать то же самое? Я утверждаю, что Гримальд слаб и слишком сомневается в своих силах. Он — не Мордред.
Теодорих повернулся к нему, его голос сурово прогремел из-за маски. — Император избрал тебя для другой цели, чемпион. Не путай одну роль с другой. Мордред готовил из Гримальда приемника почти двести лет.
— Значит, Мордред ошибся.
Теодорих поднял руку и развёл пальцы, словно собрался положить перчатку на шлем Баярда. Он помедлил и вместо этого осуждающе произнёс. — Ты слишком горд.
Тень насмешки промелькнула на воинственном лице Баярда. — Вы предупреждаете меня о гордости? Но именно из ваших губ я услышал, что мы должны быть гордыми, потому что мы — единственные носители света. Разве Хелбрехт не горд?
— Мы должны быть гордыми. Хелбрехт имеет право быть гордым. Он выполняет свою роль. Оружейник в кузнице, который чинит твой доспех, простой слуга, который стирает твою одежду — они тоже имеют право быть гордыми, потому что они выполняют свои роли. Твоя же гордость неуместна, потому что и ты должен делать то же самое. Когда твой увенчанный славой труп будет лежать в Сепулкрум Ультимус, вот тогда ты получишь столько гордости, сколько пожелаешь. У каждого из нас своя роль, которую мы должны играть, Баярд. Мы не сомневаемся в том, что Император выбрал нас. Высокомерие — не гордость. Ты понял?