Адептус Астартес: Омнибус. Том II
Шрифт:
— Я — Аделард, кастелян Чёрных Храмовников, рыцарь Императора Терры, — он направил молот на повелителя выводка. — Я вызываю тебя.
Ксенос склонил на бок вытянутую голову. Его отвратительное лицо исказило рычание, возможно, он смеялся. Монстр стоял, возвышаясь над космическим десантником. Аделард приготовился защищаться, пригнувшись за штормовым щитом.
Повелитель выводка атаковал с такой скоростью, что его когти казались размытыми. Храмовник блокировал щитом, энергия сердито вспыхнула от удара. Он контратаковал, но противник легко уклонился, его нечеловеческие рефлексы превосходили
Громко взревев, кастелян вырвал щит, шагнул назад и споткнулся о мешавшиеся под ногами кости. Он устоял благодаря саморегулированию равновесия терминаторской брони и крепко врезал щитом по морде предводителю генокрадов, когда тот снова атаковал, блокируя щитом и парируя молотом. Но в защите Храмовника появилась брешь, и в неё устремился коготь. Аделард повернулся и принял его на толстый наплечник, заворчала обратная сенсорная связь, когда когти ксеноса оставили глубокие царапины на броне. Кастелян яростно повёл плечами, отведя их в сторону. Отбросив щитом широкие руки предводителя выводка, открыв для атаки его лицо, и ударил громовым молотом вверх, целясь под подбородок.
Разрушительное поле отреагировало под стать мощи удара. Астартес вложил в атаку все свои силы и силу доспеха. Раздался громкий треск искусственного грома. Голова генокрада откинулась назад. Тварь завизжала, когда её челюсть сломалась и повисла.
Кастелян продолжал беспощадно атаковать.
— О Император, в гневе Ты начинаешь кровавые войны, — закричал он, — жестокие и неудержимые, чья мощь сдвигает самые несокрушимые стены с самых прочных фундаментов!
Один из отвратительных потомков ксеноса набросился на него справа, но он, не задумываясь, сокрушил его, а затем нанёс широкий удар по левому верхнему плечу повелителя выводка, окончательно разбив его вторым попаданием молота.
— Всепобеждающий Повелитель Человечества, возрадуйся рёву войны!
Противник быстро контратаковал тремя уцелевшими когтями, ударив ими одним за другим. Храмовник заблокировал два, но третий глубоко вонзился в правую ногу, брызнули искры. К его вою прибавился гнев доспеха, и он отразил следующий удар, сломав пальцы. — Найди радость в клинках и кулаках, багровых от крови ксеносов в смерти и разрушении на поле битвы.
Он тяжело зарычал и нанёс широкий удар, целясь в раненый бок генокрада. Молот стремительно просвистел. Повелитель выводка дёрнулся, уклоняясь, но Аделард был готов. Выполнив манёвр, невозможный без псевдомышц доспеха, он остановил удар и направил его в смертельном апперкоте снова в голову ксеноса. Чистое попадание, одного веса молота оказалось достаточно, чтобы проломить череп. Усиленный разрушительным полем он полностью уничтожил голову врага, забрызгав кастеляна запекшейся кровью.
— Возрадуйся яростными поединками и жестокими битвами, которые приносят горе и горечь в жизнь человека! — проревел он, когда повелитель выводка рухнул на пол.
Аделард
— Молитва для истинного Императора Человечества, — прошептал он.
На индикаторе шлема замигал подсчёт убитых. Его воины сделали свою работу хорошо.
День остался за ними, а вместе с ним и “Веритас Дирас”.
Гай Хейли
Только кровь
— Там точно что-то есть!
Брат Санно оглянулся через плечо на открытую дверь кабины, перекрикивая размеренный гул двигателя “Носорога”. Он был без шлема. Воздух в БМП был душным и терпким, но на его взгляд лучше дышать таким, чем бесконечно вдыхать переработанный доспехом. Четыре Чёрных Храмовника в помятом десантном отделении — два послушника и два посвящённых — прекратили изучать внутреннее пространство пассажирского отсека и посмотрели на переднюю панель связи. Неофиты медленно моргнули, словно от удивления. Эти дни всем им дались тяжело.
— Остановить “Катафракт”, — приказал Браск, Брат меча крестового похода Пепельных Пустошей, командир этих жалких остатков. Он барабанил пальцами латной перчатки по набедренной броне, выбивая короткую металлическую дробь в десантном отделении “Носорога”. Санно выключил двигатель, и неожиданно наступила тишина. Тихие звуки стали громкими: приглушённый толстой бронёй свист ветра между деталями транспорта; почти неслышный гул силовых доспехов; грозовое дыхание пяти гигантов.
Коммуникационное устройство на передней стене беспомощно шипело, экран переключили на поисковый ауспик, но и он шипел зелёными статическими помехами.
Браск глубоко вздохнул и по очереди посмотрел на каждого из своих воинов. Озрик, Санно в кабине, неофиты Маркомар и Донеал, они ещё не стали посвящёнными, но уже были сильнее взрослых неулучшенных мужчин. Тугая рубцовая ткань на лице чесалась, впрочем, как и всегда, когда он уставал. Брат меча изо всех сил старался не обращать на зуд внимание.
— Брат Озрик, что скажешь? — наконец произнёс он.
Озрик нахмурился, поднялся, пригнулся, сделал несколько шагов и ударил по панели связи бронированным кулаком. Экран подпрыгнул. Толстые полосы поползли сверху вниз. Электрические помехи вернулись.
— Ты уверен, что это было нужно? — спросил Браск. — Насколько я видел, техножрецы обращаются с машинами по-другому.
— В половине случаев они просто бьют по ним, — пробормотал Озрик.
Брат меча нервно рассмеялся. Неофиты подскочили, они ещё не привыкли к его манере поведения.
— Может и так, но ты не знаешь правильные предварительные молитвы.
— Он работает и у меня есть кое-что, Брат меча. Слушай!
— Все наз… …сектор 15… Вра… и… — Вокс-сообщение прервал поток угрожающего гула.
— Сигнал ухудшается, — проворчал Браск. Хорошее настроение исчезло также быстро, как и пришло. Озрик знал, что он был переменчив. Другие побаивались Браска за это, но не он.
— На Армагеддоне сезон огня. Чего мы ждём? — спросил Санно.
— Видимо башню Кангейм снова свалили, — предположил Озрик. — Орки уничтожают её также быстро, как Муниторум восстанавливает.