Адептус Астартес: Омнибус. Том II

Коллектив авторов

Равные…

Мигающие осветительные полосы отбрасывали в коридор впереди длинные тени. Митру и прочие удаленно перекрыли большинство основных магистральных проходов, заблокировав переборки, чтобы помешать врагу перемещаться между отсеками и провести атаку на собственных условиях.

Это было умно. Принимая во внимание обстоятельства, я не ожидал этого от него. Возможно, для него еще оставалась надежда.

Я быстро и тихо двигался обратно к транзитным конвейерам, откуда поступили первые панические сообщения о продолжении сражения. Исходя из расчета движений и распространения атаки, предполагалось, что это, скорее всего, была некая ксеноформа-убийца,

проскользнувшая на борт вместе с проклятыми беженцами из северного жилого блока, или же в аварийном грузе, которые помещали на все возможные эвакуационные корабли. Сейчас уже было невозможно сказать наверняка. Слишком много хаоса творилось в последние часы, когда стала очевидна тщетность обороны планеты. Нам пришлось забирать все, что не было прикручено к полу, и направляться к точке сбора флота за краем системы. Отставшие из других рот — Третьей, Седьмой и Девятой — также доставили все, что собрали.

Я еще мог понять материальную часть: провизию, боеприпасы, даже скот. Но беженцы? Меня тошнило от надменности идеи, будто у простых людей Соты было что-либо, достойное спасения. Судьба ордена балансировала на лезвии ножа, крепость-монастырь была утрачена, и по последним оценкам оставалось едва ли две сотни космодесантников. Чем было ценно сохранить семьи мертвого мира?

Я не был нянькой, смотрителем за людьми-рабами. Я был убийцей. Палачом.

Я был Палачом.

И кроме того, оказали ли бы такое почтение любому из бессчетных прочих миров, которые теперь несомненно падут в тени Кракена по всей Сотаре и за ее пределами? Сочли бы их обычаи, историю и традиции достойными сохранения?

Мне было трудно в это поверить.

На платформе загрузки конвейеров я остановился в почти полном мраке и поочередно заглянул в каждый из открытых ангаров, чтобы удостовериться, что действительно один. Открытое пространство между небрежно расставленными контейнерами и погнутыми буксировочными клетями было усеяно мертвецами. Среди них было мало моих братьев-Кос, однако их кровь казалась самой яркой на тусклом покрытии…

Вспыхнули внутренние сенсоры доспеха. Со стороны ангаров правого борта приближалось несколько четких сигналов.

Я непроизвольно активировал разрывающее поле своего покрытого бронзой топора и, словно призрак, занял позицию у люка в переборке. Оружие светилось во мраке красным, словно тлеющие угли.

Я вспомнил первое убийство, которое совершил во время вторжения на ступенях Фароса. Чудовищное создание ростом в семь метров с грохотом поднималось по склонам горы к крепости-монастырю, отмахиваясь от попаданий лазпушек. Заряды тяжелых болтеров поглаживали его бронированный рогатый панцирь, словно легкий летний ветерок. Оно приближалось, прорываясь через систему обороны и с равной легкостью раздирая укрепленные огневые точки и броню боевых танков при помощи могучих и когтистых передних конечностей.

Когда громадный зверь прошел между бастионов последних врат и оказался в тени горного пика, в атаку бросился только я один, а самые отважные и блестящие воины Соты бежали с его пути. Я помню то неверие, которое вскипело внутри меня, пробиваясь через ярость и боевое сосредоточение — то, что мои братья по ордену позволяют этому чудовищу пробить передние ворота величайшей твердыни их родного мира, было…

Для меня это было абсолютно непостижимо.

Всю свою жизнь я сражался, чтобы заслужить уважение и признание тех, кого называл братьями. Я расправлялся, проливал кровь и убеждал, поднимаясь

и преодолевая сопротивление иерархии, благодаря собственным достижениям и безграничной преданности.

Во мне не было крови Соты, и все же я желал умереть, защищая этот мир, в то время как остальные, возможно — нет.

Наступая без колебаний, я встретился взглядом с чудовищем-тиранидом. Оно стояло под горой Фарос и само напоминало гору — гору из плоти, костей, зубов и когтей, испытывающую вечный неутолимый голод.

Оно раскрыло клыкастые челюсти и взревело. Полностью закованное в темный кроваво-красный хитин, оно казалось самым безупречным воплощением ярости и бешенства, какое я когда-либо мог вообразить, и даже в тот миг я задумался, чему смогу научиться у этого противника. Теперь, при взгляде на мой собственный доспех, некогда бывший первозданно черным и золотисто-желтым, но впоследствии обильно запятнанный багряным, было несложно увидеть ответ.

Люк открылся, и в зал конвейерной платформы ударили яркие лучи оружейных фонарей. Внутрь вошло двое моих братьев из Восьмой роты, держащие наготове цепные клинки и пистолеты. За ними следовал третий с силовым серпом.

Это были не тираниды, а воины, которых я лично выбрал из рядов скаутских отделений Левидиса — благородные Косы, обученные мной искусству войны. Они сражались под моим началом в сотне битв, мы вместе встретили ужасы Кракена и чудом ушли живыми.

Я нанес первому удар сверху. Лезвие топора рассекло правый наплечник и разорвало нагрудник. Из растерзанной груди ударил фонтан крови, запятнавший мой визор. Когда он рухнул на палубу, я уперся сапогом ему в диафрагму и выдернул топор, как раз когда его товарищ в упор выпустил мне в бок болт. Попадание развернуло меня, однако я превратил движение в очередной смертельный удар, рубанув по шее незадачливого космодесантника и едва не снеся ему голову.

Третий воин попятился, подняв серп для защиты. Не отводя от меня глаз, он звал по воксу.

— Я его нашел! Он в помещениях загрузки конвейеров, уровень…

Я заставил его умолкнуть звериным рычанием. Оно приятно отдавалось в груди и эхом разносилось из решетки вокса. Серп приподнялся в ответ.

— Далл, это безумие. Своим предательством ты бесчестишь память родины.

— Чьей родины? — прошипел я. — Не моей.

Прежде, чем он успел произнести еще хоть слово, я прикончил его.

Брат-капитан Восок Далл, лорд-палач Кос Императора. В конечном итоге титул стал содержать в себе немало иронии.

Я отключил разрывающее поле и обтер лезвие топора ладонью перчатки. А затем впервые за несколько часов открыл свой вокс-канал.

— Я иду за тобой, Митру. Иду за всеми вами.

Я шел, а кровь Соты свободно стекала на палубу. Теперь ее ток действительно ослаб, и она была жиже холодных талых вод с гор давно позабытого Беремина.

К.Л. Вернер

Приносящие войну

Подготовка сцены

Труп лежал, распростершись на песке, и земля под ним окрашивалась алой лужей. Жирные раздувшиеся мухи с пунцовыми крыльями гудели над телом, ныряя вниз, чтобы отложить яйца в мертвой плоти. Периодически один из солдат, собравшихся вокруг трупа, смахивал насекомых развернутым куском фольгированной ткани, отгоняя их прочь. Впрочем, это делалось равнодушно. Солдат не заботило, что тело оскверняют паразиты. В сущности, они бы и сами с удовольствием осквернили его собственными клинками.